Восемь лучших произведений в одной книге. Аркадий Гайдар

ты, хлопец, руки назади держишь?

      – Сала тут кусок. Говорила мать, если нальет, отдай в благодарность…

      – Если нальет?

      – Ей-богу, так и сказала.

      – Охо-хо, – проговорил отец Перламутрий, поднимаясь. – Нет, чтобы просто прислать, а вот: «если нальет»… – И он покачал головой. – Ну, давай, что ли, сало… Старое!

      – Так нового еще ж не кололи, батюшка.

      – Знаю и сам, да можно бы пожирнее… хоть и старое. Пузырек где?.. Что это мать тебе целую четверть не дала? Разве ж возможно полный?

      – Да в нем, батюшка, два наперстка всего. Куда же меньше?

      Батюшка постоял немного, раздумывая.

      – Ты скажи-ка, пусть лучше мать сама придет. Я прямо сам ей и смажу. А наливать… к чему же?

      Но Димка отчаянно замотал головой.

      – Гм… Что ты головой мотаешь?

      – Да вы, батюшка, наливайте, – поспешно заговорил Димка, – а то мамка наказывала: «Как если не будут давать, бери, Димка, сало и тащи назад».

      – А ты скажи ей: «Дарствующий да не печется о даре своем, ибо будет пред лицом Всевышнего дар сей всуе». Запомнишь?

      – Запомню!.. А вы все-таки наливайте, батюшка.

      Отец Перламутрий надел на босу ногу туфли – причем Димка подивился их необычайным размерам – и, прихватив сало, ушел с пузырьком в другую комнату.

      – На вот, – проговорил он, выходя. – Только от доброты своей… – И спросил, подумав: – А у вас куры несутся, хлопец?

      – От доброты! – разозлился Димка. – Меньше половины… – И на повторный вопрос, выходя из двери, ответил серьезно: – У нас, батюшка, кур нету, одни петухи только.

      Между тем о красных не было слуху, и мальчуганам приходилось быть начеку.

      И все же часто они пробирались к сараям и подолгу проводили время возле незнакомца.

      Он охотно болтал с ними, рассказывал и шутил даже. Только иногда, особенно когда заходила речь о фронтах, глубокая складка залегала возле бровей, он замолкал и долго думал о чем-то.

      – Ну что, мальчуганы, не слыхать, как там?..

      «Там» – это на фронте. Но слухи в деревне ходили смутные, разноречивые.

      И хмурился и нервничал тогда незнакомец. И видно было, что больше, чем ежеминутная опасность, больше чем страх за свою участь, тяготили его незнание, бездействие и неопределенность.

      Привязались к нему оба мальчугана. Особенно Димка. Как-то раз, оставив дома плачущую мать, пришел он к сараям печальный, мрачный.

      – Головень бьет… – пояснил он. – Из-за меня мамку гонит, Топа тоже… Уехать бы к батьке в Питер… Но никак.

      – Почему никак?

      – Не проедешь: пропуски разные. Да билеты, где их выхлопочешь? А без них нельзя.

      Подумал незнакомец и сказал:

      – Если бы были красные, я бы тебе достал пропуск, Димка.

      – Ты?! – удивился тот. И после некоторого колебания спросил то, что давно его занимало: – А ты кто?.. Я знаю: ты пулеметный начальник, потому тот раз возле тебя солдат был с «льюисом».

      Засмеялся незнакомец и кивнул головой так, что можно было понять – и да, и нет.

      И с тех пор