Ковчег. Иван Михайлович Лебедянцев

нашего собрания, когда он случайно узнал, что у какой-то родственницы его жены – да, он был женат! – есть проектор и переносной экран. Его изощренный разум сразу заработал и через час Олег неожиданно даже для Риты выдал идею о мобильной группе. «Для большего охвата», – как он выразился. Но самым страшным оказалось то, что о показе нужно было договариваться с местными властями. Т.е. с главами администраций, директорами домов культуры, и мне, вооружившись телефоном и кипой распечаток с номерами мелких должностных лиц, пришлось весь день перед отъездом обзванивать всех кого только можно, выпрашивая разрешение на показ и уговаривая дать объявление о нашем необычном киносеансе.

      – В этом деле, – продолжал заливать Олег, – ответственность и четкая подготовка – прежде всего. Знаете, наш «Центр семьи» постоянно проводит подобные мероприятия, и за двадцать лет, что я занимаюсь общественной деятельностью…

      – Ты слышал это? – обратился я к Вите, когда Олег с Пыловой отошли. – Приходилось тебе видеть человека более ответственного?

      Эта самохвальная Олегова ода выбила меня из колеи.

      – Да, Олегу несколько свойственно преувеличивать собственные заслуги, – мягко начал Витя.

      – Преувеличивать?! – перебил я. – Да он только и делает, что придумывает на ходу какой-то бред, а всю работу делать другим приходится. Ты знаешь, сколько я вчера сидел на телефоне, чтобы договориться о показах. И только в пяти из тринадцати запланированных поселках удалось все утрясти!

      – Ладно, Ваня. Ты как будто с Олегом первый раз работаешь. Не принимай близко к сердцу,– Дима положил мне свою могучую руку на плечо и несильно похлопал.

      – Да, ты прав. Что-то я глупо себя повел.

      – Ой, смотрите, кто идет, – весело сказал Витя, показывая на другую сторону улицу.

      – О, Марина, – приглядевшись, сказал Дима, – и с ней еще два орла.

      – Скорее орел и орлица, – поправил Витя.

      С другого конца дороги нам уже махала, как обычно широко улыбаясь, Марина. Эта удивительная девушка, которая вместе и нравилась и вызвала у всех раздражение, всегда поражала меня. Непосредственная, неординарная и очень красивая, она была фотомоделью, рекламировавшей малоизвестный турецкий бренд. Денег, которые она получала, снимаясь раз в неделю в рекламе очередного ширпотреба, на жизнь ей, естественно, не хватало. Поэтому Марина активно меняла работы и сферы деятельности. Она в свои двадцать восемь успела поработать и учителем английского, который, по собственному ее признанию, знала не то, чтобы очень хорошо; и социальным работником, и продавцом, и сменила еще миллион мест. У Марины, где бы ей не приходилось трудиться, всегда возникали проблемы с начальством и сослуживцами, причиной чему был ее невозможный характер. Она была гиперактивной. Гипер-гиперактивной. И все, в чем только начинала немного разбираться, пыталась сразу взять в свои руки, полностью игнорируя более опытных и вдумчивых коллег. И кроме того ее манера говорить…

      – Привет, привет, привет. Привети-и-и-ки! –