Паркер Джонс, помоги. Мария Игоревна Чинихина

Впервые было не страшно идти по переулкам и дворам в столь поздний час. Она старалась не думать о гопниках, которые могут неожиданно появиться из темноты, вырвать из рук рюкзак и навсегда лишить ее двух лежащих в нем частичек ЕГО.

      Фонари тусклым светом своим указывали дорогу. Лера брела, напевая песни Пака о герое–Олеге. Плеера у нее не было, но она помнила тексты наизусть. И волнующая воображение музыка всегда звучала в голове.

      – Что с тобой? – спросила Лера у Максима, когда он отстранился от поцелуя.

      – Неприятности, – ответил он. – Мы будем играть на разогреве у твоего Пака. Чиф договаривается. Но мне даже думать противно об этом.

      – Макс! – Лера бросилась ему на шею.

      – Теперь еще противнее, – Максим отодвинул ее и зашел в спальню.

      Лера с непониманием смотрела на него. Максим медленно стягивал с себя куртку и футболку. Таким же злым он проснулся сегодня утром и без особых причин потребовал снять со стены плакаты Паркера Джонса. Один плакат содрал сам, тот, где Пак сидит на бронзовом троне с кованой спинкой, приложив большой палец к горбинке. Звук срываемого скотча резанул по ушам. На обоях в мелкий цветочек остались шрамы. Макс ранил Леру, а она в отместку выдрала страницы из журнала и развесила новые фотографии Пака по стенам на кухне.

      – Не понимаю, зачем, какая цель…, – бормотал Максим, падая в постель.

      А Лере было не по себе. Она весь вечер ждала его, беспокоилась и вот, он заявился домой после репетиции и вместо того, чтобы успокоиться и обнять ее, поносил на чифа, ярого фаната «VictoryGA». Как тот не понимает, во что ввязывается, соглашаясь на путанные по смыслу пункты в договоре менеджмента Паркера Джонса.

      – Курам на смех! – раздражённо сказал Максим, ударив рукой по стене так сильно, что засыпавшая Лера вздрогнула и мгновенно распахнула глаза. Кругом царила непроглядная темнота. Даже окна не было видно. Единственным живым был его раздраженный голос. Лера не узнавала эти нотки. Интонации казались чужими, недобрыми.

      – Специально пел вяло и мимо нот. Думал сойдет, нет, заставили перезаписывать вокал сотни раз, звукорежиссера модного и профессионального пригласили, Славик в студии все размахивал руками. То ли от радости, то ли от желая набить мне морду… Или задушить. Свинью такую неблагодарную… Да… Чего молчишь?

      – Просто, – Лера пожала плечами. Думала подкатиться к нему и обнять, но вместо этого отодвинулась на самый край.

      – Ну молчи. На разогреве может и сыграем, только Пака твоего нам не покажут. Не доросли по уровню.

      – Макс…

      – Что Макс. Никуда от этого Пака не спрячешься. Везде он. В метро, на рекламных щитах, в телевизоре и даже ресторан его имени, как прилетит в Москву, сразу откроется. Пак–бургерами будут народ кормить. Славик похвастался. Чиф и такую сделку планирует провернуть. Не только концертный тур…

      – Макс… Сегодня я видела Олега.

      Лера