Паркер Джонс, помоги. Мария Игоревна Чинихина

я также научиться петь, – Максим вздохнул. – Чтобы пробирало.

      – А что мешает? – строго заметила Лера.

      Максим пожал плечами и прибавил громкости.

      – Вот эта как тебе? – спросил он.

      Леру оглушил грохот. Звуки гитары перекрывала барабанная дробь. Спокойствие и тишина улетучились. И пел вокалист напористо, будто бы бежал. Лера закрыла глаза.

      – Ну как? – поинтересовался Максим.

      – А другие альбомы у тебя есть? – спросила очнувшаяся Лера.

      – Ну ладно. Хотел на день рождения подарить, но раз девичник, то вот.

      Максим бережно вытянул из рюкзака бумажный конверт. На лицевой стороне был нарисован желтый парашют. И парашют этот медленно спускался на землю с черного неба.

      «VictoryGA», – прочитала Лера.

      – Японское издание, с бонусами. Держи.

      – Мне? – удивилась Лера, принимая из рук Максима легкий, практически невесомый конверт. Она не удержалась и позволила виниловой пластинке выскользнуть ей на ладони.

      – С днем рождения, – поздравил Леру Максим и сморщился, когда она пальцем провела по идеальной поверхности винила, отливавшей черным шелком в свете фонарей, прикоснулась к желтому кругу со списком песен в самом центре, перевернула пластинку на оборотную сторону, увидела портрет человека с русыми волосами и воскликнула:

      – Вау!

      – Если понравится, месяца через три приходи в ДК, – Максим помог Лере убрать пластинку в конверт. – Мы со Славиком пробуем играть эту музыку вживую.

      – О, Макс! – воскликнула Лера и впервые обняла его. Максим смотрел на нее, а Лера видела на его месте Олега. Ей казалось, что загорелый и мускулистый Олег спускается по солнечному лучу на землю и поет голосом вокалиста группы «VictoryGA».

      – Мама! – Павлик схватил Леру за руку. – Вера Станиславовна нажаловалась? Обещай, что не будешь ругать Кристинку. Я схожу с ней на пересдачу.

      – Разве я ругаю за оценки? – ответила очнувшаяся Лера. – Идем уже.

      Лера помогла Кристине встать со скамейки и, держа за руку, повела прихрамывающую дочь по улице.

      Павлик всю недолгую дорогу от музыкальной школы до дома прыгал и хвастался, что по всем предметам ему пятерки поставили. А Кристина шла молча. Глаза дочки были красными, но она не плакала.

      Лера опустилась на корточки, ласково погладила дочку по голове и еле слышно сказала:

      – Если трудно, так и скажи. Летом заберем документы.

      – Трудно, – произнесла Кристина.

      В почтовом ящике вместо газет и счетов обнаружились две молочные шоколадки. Их оставляли детям соседи. Пожилой Линдеман говорил по–русски с ужасным акцентом, а его высоченная жена с грубыми чертами лица только улыбалась, склоняя набок голову, если с ней здоровались.

      Когда эти люди поселились у них в доме, Лера не помнила. Впервые она заметила их во дворе поздним вечером, когда возвращалась из музыкальной школы, злая и расстроенная, что не получилось списать у Максима. Ее поразил высокий красный