Царский подарок. Владимир Моисеевич Гурвич

следовало основательно изучить все эти дневники.

      Мария снова взяла в руки старые тетради и бережно пролистала их. Последняя запись была датирована 1777 годом. Между первой и последней записью промежуток в 15 лет. Для того времени, когда средняя продолжительность жизни была не так уж и велика, это довольно приличный срок.

      Мария с нежностью провела пальцами по кожаным переплетам старинных тетрадей. 15 лет жизни девицы Сабуровой были в ее руках. Оставалось только расшифровать их и изложить историю Марии в своей интерпретации. Мария почувствовала нетерпение. Ей захотелось, как можно скорее погрузиться в эти записи и извлечь из них максимально возможное. А если материала будет не достаточно, она что-нибудь придумает. На то она и писатель, чтобы, опираясь на факты, писать уже свою историю. Воображение Марии разыгралось и понесло ее в то время, в котором она оставила свою героиню. Она уже успела соскучиться по ней. Она забыла про сон. Ей хотелось вновь встретиться с этой бесстрашной девушкой… Но внезапно ее уединение было грубо нарушено.

      – Доброе утро, – долетел до слуха Марии голос Херсонцева. Она вздрогнула и обернулась. Она совсем забыла о нем. Сейчас он стоял перед ней и улыбался, возвращая к действительности. Мария почувствовала досаду, которую ей не удалось скрыть. Судя по тому, с какой скоростью исчезла улыбка с лица Херсонцева, он понял, что она совсем не рада ему. Он угрюмо посмотрел на Марию, потом обвел взглядом комнату. Заметил заправленную кровать.

      – Ты так рано встала? – Удивился Херсонцев.

      – Я еще не ложилась, – на автомате произнесла Мария, и тут же пожалела о своих словах. Лучше бы она солгала.

      – Что значит не ложилась! – Брови Херсонцева поползли вверх. – Тебе надо было хорошо выспаться перед дорогой. А еще столько дел предстоит, надо собрать твои вещи и упаковать их. Я удивляюсь твоей безответственности, – продолжал выговаривать Херсонцев, сердито глядя на нее.

      – Успокойся, – прервала Мария поток его красноречия, – я никуда не еду.

      –Как не еду, – осекся Херсонцев, – это шутка? Да?

      – Это не шутка

      – Но, позволь, я не понимаю, – Херсонцев растерянно смотрел на Марию.

      – Что тут не понятного, – устало произнесла она. – Я остаюсь. Поезжай один, без меня.

      – Постой. Да как же это. Ведь мы с тобой обо всем договорились вчера. Ты возвращаешься в Москву.

      – Договорились. Но теперь все изменилось. Я остаюсь.

      – Но что такого произошло за ночь, черт возьми! – Выругался Херсонцев.

      – Произошло. Я пока не знаю что именно, но знаю, что мне надо еще задержаться здесь на несколько дней.

      – Нет, – взревел Херсонцев. Это уже ни в какие ворота не входит. – Как можно не знать, что произошло. Что ты морочишь мне голову. Это все из-за него? Из-за него, да? Признавайся!

      О ком ты, не понимаю. – Мария действительно не понимала, кого он имеет в виду.

      – Из-за того красавчика, который вчера тебя навещал. Я слышал, как он обещал вернуться. Он тебе звонил? И это ты его ждешь? – Херсонцева всего трясло от ярости.

      – Я