Из вечности в лето. Борис Кривошеев

звонко хлестнула Дмитрия по щеке.

      – Вы, как я посмотрю, уже забыли деликатное обращение Мартина, – сказала она. – Поверьте, по сравнению со мной, он – мать Тереза. Впрочем, не имею желания вас запугивать, скорее, наоборот. Пойдемте, я покажу вам одну из своих коллекций, вам понравится.

      Дмитрий послушно поплелся за Матильдой по длинному коридору.

      – Послушайте, Дмитрий, – неожиданно мягко заговорила Матильда, взяв Дмитрия под руку, – у вас такой вид… Вы никогда раньше не переворачивались в машине?

      – Никогда, – ответил Дмитрий тускло.

      – Странно, – Матильда нахмурилась. – Я, например, практикую это довольно часто. Резкая смена течения событий действует очень освежающе. Вы обязательно должны попробовать еще раз. Что вы об этом думаете?

      – О чем?

      – Да, Дмитрий, – разочарованно протянула Матильда. – Вы все-таки как-то слишком не в своей тарелке. Это я на вас так действую? Увы, это мой недостаток. Мне самой он причиняет невероятные страдания, можете себе представить! Как, по-вашему, я красивая женщина?

      Дмитрий поспешно кивнул.

      – Видите? – скорбно вытянула губы Матильда. – Но при этом мне чрезвычайно трудно удержать при себе мужчину. Необъяснимо! Дольше всех продержался этот абсолютно бескостный, скользкий, как вьюн, Тристан. Полная скотина. Когда мне удалось его выгнать, я несколько дней не вылезала из ванной. Другое дело Людвиг – идеальный мужчина, но мне он, признаться, не по зубам. Я пыталась сойтись с ним еще во времена моей блистательной юности, но ничего не вышло: на следующее же утро он сказал, что у нас не может быть иных точек соприкосновения, кроме точки «джи», но он слишком уважительно относится ко мне, чтобы свести все наше общение к трению и возвратно-поступательным движениям. Вы можете себе представить? И это при том, что он уже тогда имел всех женщин, которые попадались ему на пути!

      Матильда от возмущения тряхнула головой.

      – Зато с известным вам доктором, – продолжила она чуть спокойнее, – у нас много общего: например, страсть к режущим предметам. Отличие только в глубинных мотивах: у доктора – интеллектуально-эстетические, а у меня…

      Матильда, не договорив, открыла дверь, к которой они подошли, и пропустила Дмитрия первым.

      Комната была странной. Она напоминала апартаменты джентльмена Викторианской эпохи: только два низких кожаных кресла, курительный столик, две египетских статуи и темно-бардовые ковры на стенах, увешанные ножами и кинжалами всех размеров и разновидностей.

      У Дмитрия запестрило в глазах.

      – Вам здесь нравится? – вкрадчиво спросила Матильда. – Это моя любимая комната, я в ней отдыхаю. Правда, не так часто.

      Матильда сняла со стены один из кинжалов и протянула Дмитрию рукояткой вперед.

      – Возьмите, – сказала она. – Подержите немного, ощутите его внутреннюю силу.

      Дмитрий послушно повертел кинжал в руках. Скорее, это был даже не кинжал, а стилет, довольно старый, с потускневшим четырехгранным лезвием, то ли затупившимся,