Спаси себя сам. Лин Роуз

компьютер, оставляю Приятелю записку, забираю свои вещи и сваливаю с этой исповедальни.

      К черту это бабушенцию с ее религиозными сдвигами. С меня хватит!

      При виде меня какой-то бомж, раскинувшийся прямо у входа в редакцию, начинает читать старые военные стихотворения, написанные еще при Наполеоне.

      Противоречивость в людях как инстинкт самосохранения в мире контент-личностей.

      Я так люблю Шелли и Рождественского, Алан! Когда-нибудь у меня появится возможность получить у них автограф, мы будем сидеть до самого утра под звездным небом и говорить о поэзии

      Он тянет рифмы, как будто пытается поймать меня ими на крючок, замечает мое безразличие, возвращается в прежнее положение и, глядя на небо, серебристое от грозовых туч, вздутое и тяжелое, шепчет еле слышно:

      – Свобода.

      Я грустно усмехаюсь.

      Извращенное представление о жизни еще не сама жизнь. Некоторые люди превращают крайности в оправдания своих поступков, но произносят это так, что не верится не только мне, но и им самим.

      Холод незаметной поступью возвращается на улицы города, притягивая за собой этот знакомый осенний запах сырости, дыма и опавшей листвы. Моросит. Но пойдет ли дождь?

      Я не знаю, куда мне идти.

      Я чувствую, как силы предательски покидают меня. Сколько я спал? Три часа? Четыре?

      Легкое головокружение.

      Легкая дрожь.

      Легкая тошнота.

      Легкая усталость от жизни.

      Я хочу спать, но не хочу. Я хочу есть, но не хочу.

      Я стою под козырьком редакции, докуриваю сигарету и, видимо, жду первых капель дождя.

      – Прошу прощения, – говорит мне бомж, – не могли бы вы поделиться сигареткой? Я уже три дня не курил, горит все внутри.

      Он хватается за горло, искривляя лицо в страдальческой гримасе, чтобы усилить эффект. Бюджетный вариант театральной постановки.

      «Синдром зависимости от табака», думаю я, F17.2.

      Я оставляю ему всю пачку и продолжаю стоять как в землю вкопанный.

      Толстый слой грязи, пота и пыли обнажает его довольную желтую улыбку. Толстыми пальцами он рьяно шарит по разорванным карманам, и разочарование морщинками расползается по лбу.

      – А зажигалки не найдется?

      От него несет хуже, чем от мусоровоза. Не отворачиваясь от перекрестка, я протягиваю ему зажигалку и прошу оставить ее себе, а в ответ слышу двести благодарностей.

      Я поддерживаю его зависимость, подкрепляю расстройство топливом. Потому что кто я такой, чтобы лезть в его жизнь? Кто мы такие, чтобы вмешиваться в чужую жизнь? Мы сами создаем себе проблемы, и мы сами должны их устранять.

      Я хочу уйти отсюда и не хочу одновременно.

      Алан, ты только посмотри, как красиво капли бьются о землю! Ты только посмотри, милый, как будто на них наложили спецэффекты!

      Сначала полюби то, что ты не в силах изменить, а уже потом изменяй то, что не нравится

      Поэтому я люблю ходить под дождем

      Ты можешь вызвать себе такси, но я пойду пешком

      Тучи ширятся в сторону дома.

      Well you look like yourself

      But you're somebody else

      Only it ain't on the surface

      Well you talk like yourself

      No,