Убийство. Дэвид Хьюсон

телефон, он отошел к окну, чтобы ответить.

      Троэльс Хартманн пробежал глазами бумаги, которые Скоу гор подготовила для него, – материалы для дебатов. Она передви нула свой стул поближе к нему, чтобы они могли читать вместе.

      – Тебе ведь не нужна моя помощь? Все эти идеи – твои. Мы просто напоминаем тебе о том, что ты придумал.

      – Я нуждаюсь в помощниках, сам уже не справляюсь. Я потерял часы! Хорошие часы…

      Скоугор тронула его локтем. Серебряный «ролекс» лежал в ее ладони, осмотрительно опущенной ниже уровня стола, чтобы видно было только им двоим. Она вложила часы в его пальцы.

      – Я нашла их у себя под кроватью. Не представляю, как они туда попали. А ты?

      Хартманн застегнул «ролекс» на запястье. Вебер вернулся от окна с телефоном в руке и озабоченным лицом.

      – Звонила секретарша Бремера. Он хочет тебя видеть.

      – По поводу?

      – Не знаю. Знаю только, что срочно.

      – Давай через пятнадцать минут, – сказал Хартманн и сверился с часами. – Я не обязан мчаться к нему по первому зову.

      Вебер озадаченно нахмурился:

      – Ты говорил, что потерял часы.

      – Через пятнадцать минут, – повторил Хартманн.

      Широкие холлы пронзали ратушу во всех направлениях, длинные и блестящие, с батальными и церемониальными фресками под потолком. Величественные фигуры в доспехах взирали с высоты на суетливые фигурки внизу.

      – Ты не выглядишь довольным, – сказал Хартманн, пока они шагали к кабинету мэра.

      – Довольным? Я руковожу твоей предвыборной кампанией. До выборов три недели. Ты заключаешь альянсы, даже не посоветовавшись со мной. Чего ты ожидал? Песен, плясок и шуток?

      – Ты думаешь, Бремер знает? Про Кирстен Эллер?

      – Поуль Бремер знает даже то, что ты бормочешь во сне. И кроме того: будь ты на месте Кирстен Эллер и искал бы союзника, неужели ты обратился бы только к одной стороне?

      Хартманн остановился перед дверью зала заседаний:

      – Оставь это мне, Мортен. Я все узнаю.

      Поуль Бремер стоял на подиуме перед парадным креслом, которое занимал на протяжении двенадцати лет, и оживленно беседовал с кем-то по мобильному. Он был без пиджака, в одной рубашке.

      Хартманн подошел ближе, заметил на столе возле микрофона книгу, взял ее. Биография Цицерона. И стал слушать разговор Бремера.

      – Да, да. Выслушай меня. – Этот глубокий раскатистый смех, которым Бремер щедро одаривал тех, кому благоволил. – Следующий шаг – ты войдешь в правительство. Министром. Я предвижу это, а я никогда не ошибаюсь. – Взгляд на посетителя. – Прости… У меня дела.

      Бремер сел в кресло – не мэра, заместителя.

      – Ты читал эту книгу, Троэльс?

      – Нет, к сожалению.

      – Возьми почитай. Поучительная вещь. Напоминает нам о том, что история учит людей одному: тому, что ничему она их не учит. – Он обладал голосом и манерами прирожденного учителя, отточенными с годами до совершенства. – Цицерон был замечательной личностью. Мог бы добиться многого, если бы умел ждать.

      – Он