Убийство. Дэвид Хьюсон

на документы.

      – И что, никаких жалоб?

      – Я ничего не нашел. Но я ведь не в курсе, что нужно искать. – Он ждал от нее разъяснений. – Если бы мне…

      – Это всего лишь проверка. Мы хотим убедиться, что все в порядке.

      Хотя утром Скоугор пришлось нажать на него, сейчас Олав Кристенсен был сама любезность.

      – Все, что имеет отношение к Троэльсу, всегда в полном порядке, – с готовностью сказал он. – Вот было бы здорово, если бы так было везде. – Кивок в сторону офиса мэра. – Может, ждать осталось недолго.

      Скоугор никак не могла понять причину такой резкой перемены в поведении молодого человека. Взяла папку наугад. Еще раз поблагодарила.

      Майер и Лунд потратили полтора часа, перебирая содержимое архивных шкафов. Учителю пришлось покинуть их – он торопился на урок. Потом к ним зашла ректор Кох, нахмурилась при виде сигареты Майера, спросила:

      – Еще не нашли?

      – Его здесь нет, – сказал он.

      – Оно должно быть здесь, – настаивала Кох.

      – Его. Здесь. Нет. Мы просмотрели все.

      Лунд поставила на стол одну из коробок:

      – Когда мы дошли до нее, оказалось, что она вскрыта.

      Кох проверила наклейку, на которой значились имена тех, кто пользовался архивом.

      – Один из наших учителей – лингвист. Он пишет работу о современных тенденциях в языке. О словоупотреблении. Я разрешила ему брать любые материалы для исследования.

      – Как его имя? – спросил Майер.

      Директриса ответила не сразу, было видно, что она колеблется.

      – Хеннинг Кофоэд. Но я поверить не могу, что он забыл вернуть работу, если брал ее. Он удивительно пунктуален. Исключительно интеллигентный человек…

      – Почему его не было среди учителей, с которыми мы говорили сегодня? – перебила ее Лунд.

      – Он не преподавал в классе Нанны. Он работает только по утрам. Он…

      Лунд собрала свои вещи – телефон, блокнот, сумка.

      – Нам нужен его адрес, – сказала она.

      Деревянные скамьи. Свечи. Золотые кресты. Приглушенный свет. Распятие.

      Пернилле и Тайс Бирк-Ларсен молча сидели бок о бок. Она сжимала в руках белое платье – свежевыстиранное, свежевыглаженное, оно пахло цветами и летом.

      По высоким окнам неумолчно барабанил зимний дождь.

      Вскоре появился мужчина в черном костюме, с белой бородой, добрым лицом и профессиональной улыбкой. Он взял платье, похвалил их выбор. Сказал:

      – Десять минут.

      И ушел.

      Им показалось, что прошло гораздо больше времени. Они несколько раз пересели с места на место, долго смотрели на стены. Он вынул из кармана свою шерстяную шапочку, мял ее в пальцах. Она увидела, старалась больше не смотреть на его руки.

      Потом служитель похоронного бюро вернулся. Дверь за его спиной осталась полуоткрытой. Оттуда лился бледный мягкий свет. Он позвал их за собой.

      Потом, сидя в красном фургоне, который медленно катился по мокрым городским улицам, Пернилле сказала:

      – Она такая красивая.

      Тайс Бирк-Ларсен смотрел в лобовое стекло, на серый