Убийство. Дэвид Хьюсон

они оставили позади. Впереди лежала финишная прямая избирательной кампании. Встречи, пресс-конференции, рукопожатия, все новые и новые голоса. А также тайные совещания в узком кругу датской политики, в пышных залах, где правые, левые и центр собирались, чтобы соревноваться в широте неискренних улыбок и двусмысленности обещаний, обмениваться вежливыми оскорблениями, угрожать под видом заботливых советов.

      Позже тем же вечером, вымотанный, мечтающий только о том, чтобы отвезти Риэ Скоугор к себе домой, в постель, Хартманн оказался лицом к лицу с ее отцом. Член парламента от Либеральной партии с незапамятных времен, Ким Скоугор был крепким общительным человеком с сильным ударом. В чем-то он напоминал Поуля Бремера, который в тот момент мило беседовал со своими заклятыми врагами в соседней комнате. Раскатистый смех мэра перекрывал шум приема, организованного Скоугором в здании парламента.

      – Не ожидал, что в списке ваших гостей окажется Бремер, – сказал Хартманн.

      – Держи друзей поблизости, а врагов еще ближе, – ответил Ким Скоугор с улыбкой много знающего человека. – В конце концов, у всех нас одна цель – лучшая жизнь. Мы всего лишь расходимся в средствах достижения этой цели.

      Хартманн молча улыбнулся.

      – Вы больше не связаны с тем делом? – спросил Скоугор.

      – Вы имеете в виду убийство девушки?

      – Разве есть еще и другие?

      – Мы никогда не были в нем замешаны. Это всего лишь случайное совпадение. Больше вы об этом не услышите.

      Скоугор поднял свой бокал:

      – Хорошо. Иначе нам было бы трудно оказывать вам поддержку.

      – Пап… – вмешалась его дочь. – Давай не сейчас.

      Он продолжал:

      – Премьер-министр… и кое-кто еще хотят быть уверенными в том, что вы контролируете ситуацию.

      – О да. Предвыборная кампания идет успешно. Мы выиграем выборы. – Улыбка, утонувшая в океане других улыбок. – Прошу меня извинить…

      Он прошел в соседнюю комнату, взял Поуля Бремера под руку, попросил отойти на два слова. Вдвоем они нашли пустой угол возле камина.

      – Как я слышал, Троэльс, приз в виде мадам Эллер достался тебе, – сказал Бремер. – Поздравляю. Надеюсь, цена оказалась не слишком высокой.

      – Я знаю, чем вы занимались.

      Бремер моргнул под стеклами очков, потряс головой.

      – Если я еще раз застану вас за грязными играми… – Хартманн приблизился вплотную к мэру и проговорил хриплым шепотом: – Я подам на вас в суд. Вы поняли меня?

      – Ни слова не понял, – ответил Бремер. – Не представляю, о чем ты говоришь!

      – Отлично, – проговорил Хартманн и повернулся, собираясь уйти.

      – Троэльс! Вернись.

      Бремер догнал его, прищурился, глядя Хартманну в лицо:

      – Ты мне всегда нравился. Еще с тех пор, когда ты был здесь новичком и держал свою первую речь на публике. Сегодня…

      Хартманн пытался понять, что в словах Бремера искренность, а что издевка, и не мог.

      – Сегодня ты победил меня. Такое случается не часто. А когда случается… мне это не нравится. И еще мне не нравится,