Убийство. Дэвид Хьюсон

снова вызвать.

      Лунд сидела, уткнув нос в фотографии на столе: раны девушки, ее новые сапоги.

      – Я не думаю, что это сделали они, – проговорила она.

      – А я уверен, что они.

      У него с собой было небольшое устройство для чтения карт памяти. Он подключил его к компьютеру Лунд.

      – Вот, взгляните на это.

      Компьютер разобрался, что за устройство к нему присоединили, открылось окно.

      На экране замельтешили смазанные кадры любительского видео: вечерника по случаю Хеллоуина, подростки в костюмах – пьют пиво, орут, дурачатся, оставленные без надзора взрослых.

      Лунд смотрела. Вот Йеппе Хальд – блестящий ученик, гордость учителей, всегда спокойный и невозмутимый умница Йеппе – вопит с экрана, то ли пьяный, то ли обкуренный. Лиза Расмуссен в коротком обтягивающем платье, примерно в том же состоянии, что и Хальд, едва стоит на ногах.

      – Откуда у вас это?

      – Из комнаты Йеппе Хальда. Он снимал это на свой телефон, а потом переписал на карту памяти. – Майер многозначительно взглянул на Лунд. – Чтобы потом смотреть на компьютере.

      Лунд кивнула.

      – И по-моему, он совсем не так умен, каким его считают в гимназии, – добавил Майер.

      – Стоп!

      Майер остановил кадр.

      Нанна в черной шляпе с пряжкой на тулье. Нанна жи вая, дышит, улыбается. Красивая, очень красивая. Очень… взрослая.

      Она не выглядела пьяной. Она не вопила. Она казалась… удивленной. Как взрослый человек, на которого внезапно налетела орава несмышленых малышей.

      – Дальше, – сказала Лунд.

      Майер включил медленную скорость. Картинка перешла с Нанны на Оливера Шандорфа – растрепанная рыжая шевелюра, безумный взгляд. Заливая в горло пиво из банки, он не сводил с Нанны голодных глаз.

      – В нашей школе таких вечеринок не было, – заметил Майер. – А в вашей?

      – Меня бы в любом случае не пригласили.

      – Ну да, точно. А теперь смотрите. – Майер испустил долгий горький вздох и сел рядом с Лунд. – Шоу начинается.

      Картинка поменялась. Теперь снимали в другом месте, более темном. Света мало. Стол с едой, напитками. Должно быть, та комната в подвале.

      Что-то шевелилось в глубине, росло в кадре по мере продвижения снимающего.

      Лунд пригнулась к экрану, впитывая каждую деталь. Чувствуя, как забилось сердце.

      Звуки – тяжелое частое дыхание. Оливер Шандорф, обнаженный, рыжая голова раскачивается в такт его телу, извивающемуся над другим телом, тоже обнаженным, лежащим под ним с раскинутыми ногами, неподвижным.

      Контраст между ним и девушкой был разительным. Шандорф весь – маниакальная энергия и отчаяние. Она… Пьяна? Без сознания? Невозможно понять. Но что-то с ней не так.

      Ближе.

      Шандорф ухватил девушку за лодыжки, заставил обхватить себя ногами. Ее руки взметнулись, словно она хотела ударить его. Он был как сумасшедший, оттолкнул ее руки, зарычал.

      Лунд смотрела.

      Фокус переместился за спину Шандорфа. Ее ноги сомкнулись вокруг него. Подростковый секс. Как будто