Хижина дяди Тома. Гарриет Бичер-Стоу

вы чувствуете себя теперь лучше, бедняжка?

      Глубокий вздох был единственным ответом Элизы, но она подняла на миссис Берд глаза с выражением такой тоски и трогательной мольбы, что отзывчивая женщина почувствовала, как у нее к горлу подступают слезы.

      – Здесь вам нечего опасаться, – сказала миссис Берд. – Все мы – ваши друзья. Скажите, откуда вы и чего вы желаете?

      – Я пришла из Кентукки…

      – Когда? – спросил сенатор, желавший держать нить допроса в своих руках.

      – Сегодня ночью.

      – Каким путем?

      – Я перебралась по льду.

      – Перебрались по льду? – невольно повторили все присутствующие.

      – Да… Я перебралась по льду потому, что они уже настигали меня… совсем… совсем… и не было другого пути!

      – Боже! – воскликнул Куджо. – Ведь лед раскололся на глыбы, и они плывут по реке, крутятся, налезая одна на другую!..

      – Да, да… – произнесла Элиза, как безумная устремив взгляд в пространство. – И все же я прошла по льду. Мне казалось, что я не пройду… я не надеялась, что доберусь до другого берега… Но у меня не было выбора, нужно было перейти или умереть…

      – Вы были невольницей? – спросил мистер Берд.

      – Да, сэр.

      – Хозяин жестоко обращался с вами?

      – Нет, сэр, он был добрым хозяином.

      – А ваша хозяйка? Она была жестока?

      – Нет! О нет, сэр. Моя госпожа всегда была добра ко мне.

      – Что же могло заставить вас бросить такой хороший дом и бежать, подвергаясь страшным опасностям?

      Элиза поглядела на миссис Берд испытующим взглядом и увидела, что она одета в траур.

      – Миссис, – произнесла она вдруг с неожиданной решимостью, – приходилось ли вам когда-нибудь терять ребенка?

      Вопрос был неожиданный, он задел незажившую рану: всего месяц назад миссис Берд похоронила ребенка, любимца всей семьи.

      Сенатор отвернулся и отошел к окну. Слезы брызнули из глаз миссис Берд, но она постаралась овладеть собой.

      – Почему вы задали этот вопрос?.. Да, я недавно потеряла ребенка.

      – Тогда вы поймете мое горе, – проговорила Элиза. – Я потеряла двоих детей, одного за другим. Они остались там, в той земле, откуда я пришла. У меня теперь только один этот ребенок… Он для меня все на свете – мое утешение, моя гордость, все мои мысли о нем и днем и ночью. И вот, миссис, они захотели отнять его у меня и продать торговцам с Юга, отправить его туда одного, его, такого крошку, который ни разу в жизни ни на одну минуту не покидал меня; не было ни одной ночи, когда бы он не спал подле меня… Я не могла это перенести, миссис! Я знала, что, если его увезут, я не смогу жить, у меня не будет на это сил… И когда я узнала, что он продан, что бумаги подписаны, я схватила его и убежала среди ночи… Они гнались за мной – тот, который купил моего мальчика, и двое слуг хозяина… Они уже готовы были схватить меня… Я слышала их… чувствовала их приближение… Я прыгнула на лед… Как я прошла? Не знаю… Затем я увидела человека, который помог мне выбраться на берег…

      Она не рыдала, не плакала. Она достигла той степени горя, когда иссякают