Княжеский отпуск. Книга первая.. Федор Лопатин

небольшом, с двумя маленькими оконцами, коротком коридорчике, который вёл в жилую часть дома. Князь мельком взглянул в одно из окошек и увидел два приготовленных, густо позеленевших, могильных камня, прислонённых к рассохшимся деревянным бочкам. Он понял, что стоят они так долгие годы. Он успел разобрать лишь две последние полустёртые строчки на одной из эпитафий: «Молись, деточка, за папу и маму».

      Пройдя дальше, Фимка и князь поднялись на второй этаж по тёмной широкой мраморной лестнице. Князь задел носком сапога ступеньку и его качнуло вперёд. Он чуть не ударился лбом о гладкий, отшлифованный полукруглый край другой ступени, но вовремя выставил руку.

      – Тьфу, ты, чёрт, – ругнулся он. Фимка обернулась, но ничего не сказала.

      Пройдя ещё немного, они оказались в гостевой комнате. Глашка к тому времени почти закончила готовить постель. Князь осмотрелся. Кроме персидского ковра на стене и какой-то старинной гравюры, ничего не было, за исключением двух курительных трубок с длинными мундштуками, прислонёнными к низенькому бюро.

      Глашка задёрнула шторы в единственном окне, выходящем в парк, и ушла. Князь попросил Фимку помочь ему снять узкие сапоги, и повалился на кровать, не снимая мундира.

      Глава 4

      Проснувшись в восьмом часу вечера, не помня ни единого сна, князь спустился и прошёл в большую гостинную, где ужинали сам граф и двое его детей – молодой человек и девушка.

      – А, Сергей Петрович! Проснулись уже? Как спалось? – спросил граф, на секунду оторвавшись от тарелки с дымящимся супом.

      Князь вяло махнул рукой, подняв глаза к потолку.

      – Понятно. Давай-ка к столу: у нас сегодня суп грибной. Мои вчера ходили за подосиновиками: три дня назад дождь вдруг случился, короткий, правда, но сильный. Вот они и повылезали. В середине лета такое возможно только в моём лесу – это непреложный факт! – граф победно щёлкнул пальцами. – Отведаешь ветровских подосиновиков?

      Князь кивнул. Ему налили супу, побольше набросав туда грибов. Он покрутил ложкой красноватые шляпки, пожевал одну – самую большую.

      – Горчат, – сказал он, отодвигая тарелку.

      – Так, ведь, они не успели влагой напитаться. Вот ближе к октябрю, когда погода наладится – это будет прелесть, а не грибы – лучше всякого мяса!

      Князь не чувствовал голода. По-прежнему болела голова.

      – Никак не могу отойти от дороги, – сказал он, – не понимаю, что со мной творится.

      – Наверное, это всё от большой любви, Сергей Петрович, – пошутил граф.

      – Ой, вы опять хотите поднять мне настроение, – ехидно ответил князь, и, снова подвинув к себе тарелку, продолжил крутить грибные шляпки.

      – Ну чего ты их крутишь? Ешь лучше.

      – Не могу.

      – Ничего, ничего, – граф, стараясь меньше смотреть на унылое княжеское лицо, приступил к опустошению второй тарелки супа. – Завтра отойдёшь. Жара – она, брат, не шутка: бывает и голова вдруг заболит, а то и кровь носом пойдёт, но это реже. Здесь, в основном, воздух хорош – сухой. Тут чахоточным самая благодать жить.

      Князь перестал вращать ложкой