Женщины – наше всё (лучшее) 1 том. Алексей Леонтьевич Мильков

на корабле продолжается неприкрытый волюнтаризм? Где субординация?

      – Почему на корабле беспорядок и повсеместно осуществляется распитие спиртных напитков?

      – Почему на корабле до сих пор преобладают родственные отношения? Почему семейственность пустила глубокие корни во все производственные поры?

      – Почему на корабле смещение приоритетов в сторону расхлябанности и разгильдяйства?

      Гуля еще долго стояла навытяжку.

      Сам Звездинцев понимал в настоящий момент, что он не представляет для жены ничего интересного, кроме обузы для работающей женщины, и теперь на свою скромную зарплату она должна была кормить лишний рот. Побывав на руководящих постах, Звездинцев считал себя неплохим психологом. Не надо быть простофилей, чтобы не видеть каждый день в глазах Гули постоянный укор: “как же так, на моей шее появился нахлебник!”

      Статус непонятно какой женщины стал и в самом деле приводить ее в ужас. Почва резко уходила из-под ног Звездинцева.

      – Это мужчина должен содержать женщину, а не наоборот, – не забывала она повторять при каждом удобном случае.

      От былого благополучия роскошью осталась красавица-жена Гуля, в настоящее время гордость и опора семьи, ибо только она сейчас приносила в дом регулярный и ощутимый заработок. Звездинцев смотрел на жену со смиренным благоговением, учтивым подобострастием и великой надеждой.

      Кажется, от этого Гуля и начала высоко задирать голову.

      – Павел?! Опять ты под ногами вертишься!

      В последнее время произношение его имени становилось всё более грозным. На первых порах он чувствовал просто укоризну, теперь еще за этим следовало многозначительное молчание. И это было хуже всего.

      Звездинцев чувствовал свою уязвимость и довлела потерянность в этом мире. Еще терялся, он не знал, как вести себя дальше.

      Больше того, с каждым днем всё меньше оставалось от былого авторитета мужа. Красавица-жена заправляла не только на кухне и в подсобных помещениях, но и, святая святых, в командирской рубке. Она позволяла себе вольности вызывать Звездинцева среди дня и ночи и давать унизительные, более того, оскорбительные указания.

      – В принципе ничего не изменилось. Нас просто поменяли местами. Кажется, я придумала вариант, часть своих обязанностей сниму с себя и переложу на тебя. Приказ появится завтра. Будешь, э… полотером, – предложила Гуля.

      На этот раз он решительно заартачился:

      – Я совсем уволен. Я не могу работать даже ночным сторожем. Ты разве не поняла?

      – Не совсем.

      – Как безработный по административной лестнице я не подчиняюсь никому.

      Берет скосился на бок, хорошенькое личико Гули скривилось в гримаску, ее естество запротестовало:

      – Милостивый государь, вы на птичьих правах, а поэтому извольте поступать так, как я скажу. Прежде всего, вам нечего делать в командирской рубке, более того не заходите в затрапезном виде.

      Звездинцев возмущенно захныкал:

      – Кто такой безработный в наше время, знает каждый. Это пария, это изгой самому себе, своим ближним, – и спросил: –