Сестрички и другие чудовища. Андрей Жвалевский

в Омордне сидел. Идея-то хорошая…»

      – Короче, – отрубил он, – всё это бред и совершенно секретная информация! Всем ясно?

      – Так точно, ясно! – гаркнуло подразделение 11 так слаженно, что на стенах затрепетали обои.

      – Вот и всё! – О. попробовал нахмуриться.

      Вышло на славу. Первокурсница Диана на левом фланге даже упала в обморок, но осталась стоять смирно, поддерживаемая дрогнувшими, но не сдвинувшимися плечами товарищей.

      Лейтенант устало прикрыл глаза… и чуть не подпрыгнул, услышав шёпот курсанта Виктора:

      – Всё будет нормально! Мы решили День первокурсника на неделю сдвинуть! Это неправильно, конечно, полагается в первую субботу ноября, но вы же сами понимаете…

* * *

      Лейтенант О. начал обход казармы через полчаса после отбоя.

      «Сдвинуть они решили!» – возмущался лейтенант, проходя по пустому коридору.

      «Спать они будут!» – злился лейтенант, двигаясь вдоль рядов коек, на которых слаженно, как на плацу, сопели курсанты.

      «Думают, я на это поведусь!» – выходил из себя лейтенант, выходя во внутренний двор и всматриваясь в безжизненные окна казармы.

      «Бдительность усыпляют», – догадался лейтенант, отчаявшись услышать хоть один подозрительный звук.

      Курсанты явно готовили какую-то провокацию. И делали это умело: ни тебе вышедшего «водички попить», ни тебе смешка с дальней койки, ни тебе заснувшего дневального…

      К полуночи О. окончательно измучился. Чтобы хоть как-то развеяться, он отправился на ночную улицу.

      «Может, и не будет ничего, – подумал лейтенант, ёжась в прозрачной ноябрьской прохладе. – Может…»

      БАМ! – ударили часы на фронтоне Высшей школы полиции.

      Это удивило О. Во-первых, была не полночь и не час ночи, а 0:46, что и показывали пробившие часы. Во-вторых, часы на фронтоне ВШП не били ни в полночь, ни в час – и вообще никогда. У них просто не было механизма для произведения звука.

      Лейтенант удивился бы ещё больше, если бы узнал, что в каптёрке казармы, среди штабелей и стопок брюк и маек, над пустой табуреткой сгустились зелёные нити, начавшие сшивать из пахнущего стиральным порошком воздуха чей-то образ.

      Здание беззвучно дрогнуло и окуталось лёгкой зеленоватой дымкой.

      «Ишь ты! – невольно восхитился лейтенант. – Какие курсанты продвинутые пошли! Прям инноваторы… Ну-ка, посмотрим, что ещё они устроили…»

      И он с каким-то даже энтузиазмом устремился в казарму.

      Но в казарме лейтенанта никаких инновационных сюрпризов не ждало. Тишина, безлюдье, полумрак дежурного освещения и дневальный курсант Виктор.

      – Всё в порядке, дневальный? – спросил О., останавливаясь у тумбочки.

      Виктор в ответ вытаращил глаза. Лейтенант поморщился:

      – Ну всё, всё, хватит уже меня пугаться. Даже если бы я проглотил Омордня… то есть даже если бы Омордень проглотил меня, вас же я глотать не собираюсь.

      Размер глаз дневального не изменился. Более того, центры глаз смотрели вовсе не на О., а куда-то позади него.

      Лейтенант