Выживший в племени каннибалов. Алексей Леонтьевич Мильков

дикарей не только Джеймс Кук, туземцы оказались милые, безобидные и общительные существа. Даже не верится, что это те самые овеянные классической литературой кровожадные людоеды, могущие иногда отвлечься от своих каннибальских пиршеств над несчастными и быстро перенять внешние атрибуты иной, более высокой культуры.

      Удивительно, но это так, хотя их непосредственность в поведении умиляет меня, поражает все больше и больше, пугает и настораживает.

      Ситуация меняется, чуть ли не поминутно. Как когда-то изобретение колеса ускорило развитие истории, так, похоже, появление воздушных шариков, наборов иголок, пуговиц и катушек с нитками производит настоящую культурную революцию у туземцев.

      Итак, я сделал первый и очень важный для себя вывод: попытка перекинуть мост между мной и туземцами увенчалась успехом. Они сразу же по достоинству оценили мои дары: надувают шарики и весело хлопают ими друг друга по голове, восторгаясь звуком “буф-буф”, когда шарики лопались. Но ещё эффектнее получалось, когда натягивали их, как маски, на головы. Очень увлечены и радуются, как малые дети.

      Преподнесли очередной презент – корзину кокосовых орехов.

      Под вечер улица будущей деревни была расчищена от растительности, были красиво убраны пальмовыми ветвями первые три хижины, и все воины собрались праздновать нашу эпохальную встречу, устроив пир. В кострах запекали обмазанную глиной рыбу, а рис в пальмовых листьях тушился прямо под кострами.

      Меня привлёк визг собаки. Высокий воин волок ее на веревке в мою сторону. Подойдя ко мне, перехватил ее за задние лапы и ударил с размаху головой о дерево. Размозжив таким образом череп, положил тушку к моим ногам.

      Дабы не обидеть дары приносящих, мне не оставалось ничего другого, как принять подарок, но попросил, чтобы они сами приготовили кушанье. Когда подали дымящееся мясо, я раздал его обступившим меня папуасам, не оставив себе ничего, этим подняв собой авторитет альтруиста.

      Вождь племени масоку Нь-ян-нуй (Тот, который поднимает всех с утра) сидел возле большого дерева и занят был тем, что бруском какого-то камня обтачивал свои передние резцы на манер крокодильих, иногда, скалясь, обнажал оба ряда остроконечных кривых зубов, которые позволяли пище двигаться только в сторону глотки.

      Он подумал, что я недоволен собакой и взмахнул рукой. Цепочка из четырех воинов на головах уже несла пятиметрового питона. Судя по тому, что хвост вращением искал опору, я догадался: питон живой! Сделав надрезы вокруг шеи и вдоль, они ловко сдернули шкуру с еще живого змея.

      Но и тут они увидели очередное моё искусственно продемонстрированное равнодушие, что вождя и шамана не удовлетворяло.

      Ждать пришлось недолго, собрался остальной народ, а двое туземцев внесли на плечах толстый бамбук с привешенной к нему свиньей.

      Вождь, держа в руках зеленую ветку, подошел торжественно к свинье и произнес при общем молчании речь:

      – Да здравствует, белый человек, посланный нашим богом Дуссонго! Теперь, когда