Выживший в племени каннибалов. Алексей Леонтьевич Мильков

правда?

      – Правда, – ответил я.

      Но я увидел сомнение на лице вождя, сказавшего затем:

      – А не лучше ли не доводить проблему до войны из-за женщин?

      – Что вы имеете в виду?

      – Лучше жениться и дело с концом!

      Нь-ян-нуй, желая подтвердить свои слова вескими аргументами, проворно повел меня через всю деревню к одной хижине, откуда вызвал молодую, здоровую, довольно привлекательную девушку. Что он ей сказал на ухо, я не расслышал. Она же поглядела на меня застенчиво и, улыбнувшись, юркнула назад.

      Когда мы вошли в полумрак хижины, эта девушка тихо вскрикнула и бросилась к выходу. Вождь загородил ей выход. Она пыталась выскочить то с левой стороны, то с правой, но каждый раз натыкалась на умело выставленное колено. Наконец, она перестала биться и утихомирилась, постелила листья пальмы и на них выложила куски жареного мяса, напиток, фрукты, горкой возвышался вареный рис. Движения у девушки были лёгкие и быстрые, походка величавой. Она села рядом с вождем, напротив меня, и я посмотрел на её тонкие чёрные руки, на её тёмные уширенные, как мне показалось от страха, глаза.

      Нь-ян-нуй погрузил пальцы в рис и сказал:

      – Ее зовут Квай-ква (Та, которая журчит ручейком между камней).

      – Очень приятно! – Я тоже принялся за еду. Наконец, вождь взглянул на меня.

      – Открой шире глаза, посмотри зорким взглядом орла на эту пичужку, и потом не говори “нет”.

      Девушка потупила взгляд и… зардела!

      Точно хамелеон. Меня не обманешь – я уже научился отличать оттенки чёрной кожи, как когда-то белой. Неуловимый переход одного цвета в другой, как возникающие цвета побежалости при нагреве стали.

      Я ещё обратил внимание на её длинные с воронёным отливом волосы.

      Вождь объяснил:

      – Девушка что надо, ядреная, холеная, крепкая, ухоженная, ласковая, в соку, можешь взять эту обаяшку себе в жены. Хоть прямо сейчас!

      – У меня там, – я снова поднял палец вверх, – есть жена.

      – Две жены лучше, чем одна! – не понял он высоты моего отказа и тогда повел к другой хижине, из которой выглядывали уже две половозрелые папуаски.

      – Эти могут приготовить любую пищу и справятся с любой твоей прихотью! – пояснил вождь.

      – Любую пищу мне не надо, а прихотями я не злоупотребляю, поэтому ими не избалован.

      – Уважаю твою скромность.

      Пришлось высказать новый козырь.

      – Я плохой охотник. Неумелый и неудачливый охотник не имеет право на жену, да и ни одну девушку не отдадут за такого неумеху замуж.