Иван Федорович (сборник). Владимир Дэс

телом, понял, что человек под ним уже ничего не чувствует, убрал передние лапы с того, кто убил его волчицу, развернулся к людям, стоящим вокруг лесника, ощерил страшную пасть и заворчал глухо и страшно.

      Все оцепенели, боясь пошевелиться.

      А волк, пятясь от людей, подошел к своей волчице.

      Потрогал ее лапой.

      Потерся своим носом об ее нос.

      Понюхал кровь, собравшуюся паровой лужицей под ее головой.

      Потом фыркнул и пошел устало по улице прочь из деревни и от леса.

      Люди опомнились, но от страха никто не мог поднять ружья, лишь старый лесник вскинул свою двухстволку, но и только, хотя все вокруг шептали ему: «Стреляй, стреляй!»

      А волк уходил.

      Уходил не спеша, то и дело разевая пасть.

      И когда лесник уже напряг левую руку, державшую цевье ружья, а затем осторожно расслабил ладонь правой руки под курком и поймал волка на мушку, тот вдруг остановился и резко обернулся.

      Все враз застыли.

      Волк смотрел человеку прямо в глаза.

      Старый лесник вздрогнул.

      Память его воскресила точно такой же, один в один, взгляд молодой волчицы, ощенившейся у него в сенях.

      Это был ее взгляд, лесник узнал его.

      Узнал и волчонка, вскормленного в своем доме.

      Вот, значит, почему он прибежал из леса в деревню и привел с собой свою волчицу – искал защиты для себя и для нее.

      Искал защиты в его доме.

      А нашел заряд картечи в голову своей подруги.

      И сейчас он смотрел в глаза лесника, упрекая за непонятную для волков пустую и никчемную человеческую жестокость.

      Лесник медленно опустил ружье.

      Глаза у волка заслезились.

      Он моргнул несколько раз, отвернулся от людей, низко опустил к земле лобастую голову и мелкой рысцой засеменил из деревни.

      Больше о волках вблизи этой деревни никто никогда не слышал.

      Старый лесник после этой памятной облавы прожил всего несколько месяцев – заболел окончательно и вскоре умер.

      Новый лесник допился до чертиков и удавился в лесной избушке.

      Зверь в лесничестве повывелся, а если и был, то какой-то больной и вялый.

      Потом появились лисы, зараженные чесоткой, и лесничество закрыли окончательно.

      Да и деревня захирела. Все больше и больше в ней становилось домов с забитыми крест-накрест окнами.

      Остались старики да старухи. Некоторые еще помнят, как уходил по улице матерый волк.

      Вот поумирают они – те немногие, кто помнит эту историю, и – все.

      Вообще больше не останется никакой истории.

      Не только этой…

      Горгаз

      Посвящается прадеду моего друга Буслаева

      Быть аспирантом в двадцать четыре года, я вам скажу, весьма неплохо. Если еще вдобавок твой научный руководитель поручает тебе принимать зачеты у студентов, особенно у студенток.

      Зачеты зачетами, конечно, но иногда возникает острая необходимость в дополнительных консультациях по зачетным темам. И в этом случае дружба с Эдиком – аспирантом с соседней