Иван Федорович (сборник). Владимир Дэс

и, сказав: «Ну, хватит», спихнула с себя дядю к стене, который, кажется, этого не заметил, потому что тут же захрапел. А тетя Настя подтолкнула его еще ближе к стене и спустилась с кровати.

      Ваня моментально зажмурился.

      Услышал, как она подошла к нему. Почувствовал, как она наклонилась к нему, ощутил ее ладонь, которая погладила его по голове и скорее услышал, чем почувствовал поцелуй в макушку. В голове у него завертелось, закружилось, пальцы задрожали. Он почувствовал: вот еще мгновение и он откроет глаза, и вцепится в эту сказочно красивую женщину. Но не успел.

      Одно мгновение – и тетя Настя вернулась на кровать, потом легла, накрылась одеялом и, очевидно, уснула. А он тогда так и не заснул.

      Утром ему было необычайно стыдно. У него сильно болела голова, и он не осмеливался смотреть в глаза ни дяде, ни тете. Правда, им было не до него. Дядя выклянчивал у тети Насти рубль на опохмелку, то прося, то угрожая, а тетя Настя молча расчесывала у трельяжа свои роскошные волосы.

      Ваня, понимая, что он лишний при этом утреннем торге, быстро собрался и уехал к себе домой.

      На прощанье тетя Настя опять поцеловала его в макушку и прижала к себе. Он снова чуть не задохнулся, но после ее объятий ему все же стало легче: даже перестала болеть голова и настроение поднялось.

      А через полгода, в ту осень, в ту самую счастливую его осень, все многочисленные родственники – дядюшки, тетушки, племянники, сестры, братья двоюродные и троюродные – приехали к бабушке копать картошку.

      Участок под картошкой был огромен. Все вместе и собрались для того, чтобы выкопать ее в один день.

      Картошку копали весело, и почему-то он оказался тогда рядом с тетей Настей. Она копала, а он вытряхивал клубни из земли.

      Ему казалось, что она улыбалась ему, и только ему. Казалось, все время посматривала только на него, а не на своего мужа, как всегда похмельного и мрачного.

      Закончили уже ближе к вечеру. Набили мешки и погрузили в машину.

      Сели ужинать, с водкой, конечно, и даже водители пили водку, разбалтывая в ней куриные яйца. Потом спать.

      Кто где.

      Коек не хватило и кое-кому постелили на полу.

      Родители Вани ушли на другой край деревни, навестить знакомых. Остальные стали укладываться.

      Ване показалось, что тетя Настя несколько раз со значением взглянула на него. Когда она уложила на полу уже довольно пьяного дядю и сама легла рядом, около нее оказалось свободное место.

      Ваня, перешагнув через лежащих, быстро ткнулся туда. Тут погасили свет.

      Лежали плотно. Ваня, почувствовав тугое бедро тети Насти, задрожал всем телом.

      Она повернулась к нему и спросила:

      – Что, холодно?

      – Да, – стуча зубами, ответил он.

      Она придвинула его к себе, накрыла каким-то большим грубым платком и прошептала: «Сейчас согреешься».

      Он судорожно прижался к ней и сразу же перестал дрожать.

      По всему его телу разлилась такая истома, какой он не испытывал никогда.

      Тетя