Знак палача. Яков Шелль

чем достигнет хотя бы первого окопа! А дальше, а дальше еще много, очень много у нее окопов!

      Зазвонил телефон. Вера подняла голову от своих ироничных, воинственных мыслей, вытерла руки о фартук, пошла в прихожую и сняла трубку.

      Звонила давняя подруга Ольга, довольно бестолковая и суетливая женщина.

      – Верочка, подскажи, нужно ли класть гвоздику в глинтвейн и сколько ее туда сыпануть?

      – Конечно, Ольга, нужна гвоздика и…

      Она поперхнулась и замерла, когда почувствовала, как большие теплые руки гостя погладили ее спину, скользнули вниз по свитеру, затем забрались под тонкий свитер, заскользили наверх и замерли на ее полной большой груди.

      …и кроме гвоздики еще надо корицу, – продолжила она через несколько мгновений и, чтобы Ольга не поблагодарила и не повесила трубку, она решила развернуть эту тему вширь:

      – Глинтвейн, Олечка, тем и хорош и приятен, когда он наполнен специями, тогда он благоухает и источает приятные, удивительные ароматы и вкусовые качества! Пить его в новогоднюю ночь очень приятно и полезно, он согревает и проникает во все поры организма и согревает душу…

      Пока она говорила по телефону, она прислушивалась к своим ощущениям и словно говорила не Ольге, а его теплым, большим рукам:

      "Крепкие мужские тем и хороши и приятны, когда они наполнены любовью и нежностью, тогда они благоухают, источают приятные удивительные ощущения. Пить эти ощущения в Новогоднюю ночь очень приятно и полезно, они проникает во все поры организма и согревает душу…"

      Ленивая, рыхлая Ольга хмыкнула, буркнула "спасибо" и положила трубку. Ничего она делать не будет, ей, толстой и довольной жизнью, хорошо и без глинтвейна, ей раскачаться тяжелее, чем ничего не делать.

      Вместе с окончанием разговора Вера почувствовала, как теплые большие руки обаятельного гостя тоже словно закончили разговор с ее большой пышной грудью, а потом отделились от нее и ушли.

      Ей внезапно стало грустно. Молчала трубка телефона, которую она все еще держала в руке, ушли его руки, хотя грудь еще хранила их тепло, замерла душа. Все стихло в ней. Снова набросилась на нее пустота. Она заплакала, слезы хлынули из глаз, она снова стала одинокой, какой была все эти годы замужества, снова пустота охватило ее с головы до ног. Муж был очень доволен своей жизнью, он насытил ее любимой работой, всякими общественными мероприятиями, встречами с друзьями, и, придя домой, делился с женой всеми событиями и делами, гордо и самодовольно, не замечая, что в ее глазах все больше пустоты. Даже в постели она была для него просто одним из мероприятий, которое доставляло ему удовольствие, и она совершенно отчетливо это чувствовала. Никогда она не была так одинока, как вдвоем с мужем.

      Она вытерла слезы углом фартуком, немного успокоилась, вернулась на кухню и взялась за скалку, чтобы продолжить катать это дурацкое тесто, чтобы потом положить в него начинку, чтобы потом его запечь, чтобы....чем-то себя занять, хоть на какое-то время отстранить от себя одиночество, почувствовать