От полудня до полуночи. Эрих Мария Ремарк

тебя будет ждать тихий дом…»

      Во мне словно зазвучали колокола, но они призывали не к борьбе и исканиям, а к мирной и спокойной жизни.

      Мы тонули в пурпурном упоении, ощущая близость земли и блаженство звезд. Я поднял темно-красную ленту, которую ты обронила во время танца, и снова повязал ее на твоей груди, на твоей и моей груди, обернул нас ею, связав наши сердца навечно! Навечно!

      Навечно…

      Ты покоилась в моих объятиях. Тут мне показалось, что кто-то прохладными пальцами коснулся моего плеча. Я испуганно вскочил. Ничего…

      Но нет! Кажется, я слышу чей-то тихий шепот. Иллюзия. Я нагнулся к твоим упоительным губам и хотел нашептать тебе тысячи нежных слов.

      Но снова услышал этот настойчивый, бесплотный голос.

      – Навечно, – доносился откуда-то шепот. – Навечно. – Это звучало почти горько и насмешливо.

      Тут я узнал этот голос, и меня пронзила резкая боль. Голос был во мне!

      Я не хотел его слышать, я крепко прижал тебя к себе и погладил по волосам.

      Но он снова зазвучал, почти с угрозой: «Обладать счастьем значит отказаться от него! Всё проходит! Ты хочешь увидеть, как эта звездная ночь растворится в повседневности? Разве она станет ступенью к абсолютному блаженству? Так откажись же от нее, не разменивай ее на мелочи! Воспоминание – это все! Только расставание прекрасно!»

      Так предостерегал суровый голос. Мое сердце противилось, но молчало. Потому что это было правдой!

      Теперь мою мечту освещал свет безжалостного дня, и напрасно я пытался закрыть глаза.

      И все же я еще раз откинулся на подушку, привлек к себе послушное тело, забыл о прощании и обо всем на свете и целовал алый рот и белую грудь, затылок, плечи и золотые глаза.

      Потом я тихо и быстро поднялся. Прошелестела портьера. Легкий щелчок…

      Когда я снова вошел, я увидел, что моя возлюбленная стоит у окна. На ней было белое платье с золотым кантом.

      При виде этой красоты, этих благородных линий, этого чистого мечтательного профиля на фоне синего звездного неба мною опять овладела жажда сохранить это все навечно, не расставаться, остаться здесь навсегда.

      Но тут во мне снова заговорил предостерегающий голос: «Не обольщайся! Быть человеком – значит покидать! Так, как ты любишь ее сейчас, ты больше никогда не сможешь любить ее! Ты хочешь увидеть, как умрет ваша любовь? Любовь, ставшая звездным часом, скоро обернется тоской! А если ты расстанешься с нею теперь, она навсегда останется твоей единственной любовью!»

      Тогда я стиснул зубы и подошел к своей возлюбленной. Она посмотрела на меня долгим взглядом и произнесла чудным голосом, своей красотой напоминавшим вечернее солнце на матовом золоте:

      – Ты уже уходишь, любимый? Еще ночь… Жизнь холодна и одинока…

      Я сжал губы и промолчал. Она снова взглянула на меня.

      – Ты не вернешься! – резко вскрикнула она и схватила мою руку.

      – Нет, – четко ответил я. – Нет, потому что я тебя люблю!

      – Потому что ты меня любишь, – повторила