Удравшие из ада. Дмитрий Казаков

в храме, в том самом, где обитал более полувека и в котором знал все закоулки. Но стены были голыми, без привычных глазу занавесей, а на том месте, где положено располагаться статуе Бевса-Патера, Отца Богов (звание номинальное), клубилась некая темная фигура.

      Рассмотреть ее не удавалось, и это только нагнетало ужас.

      Верховный жрец стоял, будучи не в силах пошевелиться и даже отвести взгляд, обливался холодным потом, клялся всеми священными именами, что с завтрашнего дня начнет вставать рано и делать зарядку. В громадном и пустом зале трепыхались едва слышные шепотки, норовили втиснуться в уши:

      – Зло придет… – убеждали они, – и мрак воцарится… и ты будешь поклоняться нам!

      – Нам! Нам! Нам! – завибрировало в углах эхо.

      Шепотки превратились в рев, голову резануло болью, и Зубоста Дерга со скоростью стартующей с подводной лодки ракеты вышвырнуло из глубин сновидений на поверхность реальности.

      В смятые, пахнущие потом простыни.

      Несколько минут Зубост Дерг лежал неподвижно, вслушиваясь в грохот сердца, затем помянул Бевса-Патера, Отца Богов (звание номинальное), и принялся выбираться из кровати.

      Дверь спальни открылась, и внутрь заглянул жрец-стилист.

      – Ой, ты уже проснулся? – сказал он томным голосом. – Хорошо. Тут принесли эскизы новой мантии, надо взглянуть…

      – Конечно, сейчас, – пробурчал Зубост Дерг, теребя себя за бороду.

      – Сейчас так сейчас, – жрец-стилист повернул голову, – эй, ты, мазила, заноси свои картинки…

      – Проваливай! – рявкнул Зубост Дерг. – Не до тебя мне!

      Жрец-стилист, отличающийся понятливостью оглушенного барана, распахнул подведенные глаза и округлил заляпанный помадой рот.

      – О? – сказал он удивленно.

      – Вон!

      – А!

      Жрец-стилист исчез, как демон после удачного экзорцизма.

      Зубост Дерг постоял мгновение, а затем решительно принялся натягивать старую коричневую мантию, совершенно не модную, с заштопанной дыркой на левом локте и обтрепавшимся подолом, но зато любимую.

      Да, большую часть жизни верховный жрец Отца Богов проводил в обычных человеческих занятиях – интригах, увеселениях, молитвах, чревоугодии, но все же он являлся служителем бога.

      И прекрасно мог отличить обычный сон от… не совсем обычного.

      Когда Зубост Дерг вышел из спальни, жрец-стилист испуганно шарахнулся в сторону, а дежурный жрец, некогда служивший в армии, по старой привычке вытянулся и щелкнул каблуками.

      – Собрать всех братьев в главном зале, – велел Зубост Дерг.

      Дежурный жрец судорожно кивнул и умчался в коридор, откуда донеслись крики, звон и топот.

      Когда верховный служитель Отца Богов добрался до главного зала, все братья, от престарелого отца Шлепа до младшего зажигальщика курительных палочек, находились там.

      Громадная статуя Бевса-Патера с некоторым удивлением взирала на столпотворение.

      – Братья, – сказал Зубост Дерг, небрежно опершись