Мадлен. Юлия Негина

удержался и почувствовал неостановимое мокрое тепло, растекающееся по ногам. О, это был позор! Если бы умереть прямо там! Не сходя с места, провалиться в ту самую ливневку – вот, что я бы посчитал за удачу. Ирина не сразу заметила мой конфуз, а поняв, в чем дело, растерялась. «Ой, – только и сказала она и зависла, как компьютер, которому задали слишком много команд одновременно, – Тебе все еще надо?.. В Макдоналдс?».

      Конечно, надо! Чтобы закрыться в кабинке, оборудованной для инвалидов и остаться там навсегда. Там мое место. Будете подавать мне джанк-фуд под дверью. Надеюсь, недолго. Смерть от ожирения, конечно, медленная и мучительная, но всегда есть надежда, что оторвется тромб или холестериновая бляшка.

      – Ну… почти не заметно, – оценила Ирина мой внешний вид после того, как я, скрупулезно изучая рисунок напольной плитки, появился-таки из-за дверцы туалета. Все время, что я был там, она не переставала отвечать на звонки: «нет, не потерялись; скоро будем; здесь очередь, уже идем».

      – Я не п-п-п-п-п-пойду туда. Т-ты иди. Вызову та-та-та-та…

      – Такси… Да не факт, что найдем нормальное такси сейчас. Слушай, мы поступим так: ты посидишь здесь, пока я пригоню машину, и поедем домой. Придумаем какое-нибудь срочное дело, извинимся. Все равно давно уже сидим. Надо спросить Тамару, с нами она поедет или останется с Максом… Не переживай, я быстро. Никуда не уходи, хорошо?

      Смешно, да: «никуда не уходи»? Уж в этом-то могла бы не сомневаться. Она настоящий друг, Ирка. Просто мой ангел-хранитель – никогда не оставит в трудную минуту. Но это-то и чудовищно!

      Она убежала на парковку, а я ощутил невыносимую бесприютность. Я мог только наблюдать за бурлением жизни, но не быть полноправным ее участником. Мне никогда не суждено обнять Иру так, как обнимает ее Макс, ни пробежать, пока все сидят в тепле, пару кварталов до парковки, чтобы пригнать машину и отвезти ее домой. Чтобы я о ней позаботился, а не она обо мне! Что говорить – я даже не мог сходить в туалет, не привлекая к этому процессу излишнего внимания окружающих. Одним словом, я был окончательно раздавлен и твердо зарекся не показывать больше носа из дома.

      Я приушипился на заднем сидении, и почти чувствовал, как уменьшаюсь в размерах, скукоживаюсь и постепенно исчезаю. Меня подчистую съедал стыд, шипя: «Только мокрое место от тебя останется».

      – Знаешь, а любое новое грандиозное дело очень похоже на бег, – бодро вещала Ирина, совершая лихие маневры по ночному городу, – Когда я первый раз была болельщиком на полумарафоне, я была потрясена: человек пробежал двадцать один километр – да это полубог! Я так никогда не смогу. Бег это вообще не мое. И через полгода я уже бегу свою первую десятку. Потом ставлю себе целью марафон, чтобы не слиться, анонсирую свое намерение в соцсетях, начинаю вставать в 5 утра, чтобы побегать, скупаю без разбора спортивную одежду и аксессуары для бега. Тренируюсь везде: на стадионе в Париже, на кладбище