Мадлен. Юлия Негина

как обычно, позвонила Наташа, медсестра из социальной службы, чтобы сообщить, что зайдет прибраться. Только этого не хватало! – подумал я. Нужно было как-то отвертеться, но в голову ничего не шло, а она уже взахлеб щебетала о том, что закатала на зиму сто банок компотов, но все уже выпили, и что какая-то ее подруга сегодня ночью родила пятого ребенка, и вот это уж действительно большая семья, и сотней банок не обойтись. «Теперь у них три сына и две дочери», – упивалась подсчетом Наташа. Я ясно представил, как она загибает свои пухлые пластилиновые пальчики с облупленным бордовым лаком, а потом взбивает на лбу жиденькую челку. Изменение количества членов семей всех ее знакомых доставляло Наташе несказанное наслаждение. «Мне-то осталось только ждать внуков», – комментировала она. Ждать внуков – ничего себе жизненная стратегия! Я не решался озвучить сомнение в целесообразности такого безостановочного размножения и только мычал в трубку, изображал истинную заинтересованность в том, кто с кем сошелся-разошелся, кто сколько банок компота, сто или двести, закатал в этом году.

      Мне-то не грозят ни дети, ни внуки, ни компоты. Да и держать язык за зубами мне проще простого, учитывая заикание и дислалию. Все, что могут предложить мне девушки, это дружелюбное сочувствие при тщательно замаскированном отвращении. Это уже много. Не все способны как следует скрыть брезгливость. Ну да ладно, я вовсе не планировал распускать здесь сопли, я хотел рассказать историю.

      Наверное, начать надо с той встречи под Новый год в ресторане, куда Ирка, добрая душа, не поленилась катить меня через все «оборудованные парапетами» переходы. Это было чудовищно. Тот, кто конструировал приспособления для спусков и подъемов, явно никогда в жизни не видел ни одного инвалида-колясочника. Я весь сжимался от осознания того, сколько труда и мучений доставляю Ире и Тамаре. Мне уже не хотелось ни в какое кино и ни на какой ужин, но назад пути не было. Заявить на половине дороги, что я передумал, выглядело бы немыслимым свинством. Собственно, по Ире трудно было сказать: пожалела она о том, что связалась, или нет. На ее спартанском лице не прочитаешь ни одной эмоции – густой, светонепроницаемый позитив.

      Девчонки шагали вдоль трассы по черной ледяной жиже, уже даже не стараясь сохранить замшевые сапоги, которые мгновенно покрылись белыми соляными разводами. Из-за проблем с парковкой пришлось оставить машину километра за полтора от места, и весь этот путь мы двигались по обочине в облаке грязевых брызг. Они взвесью стояли над дорогой, которая ощетинилась осколками льда, как море – прибрежными скалами.

      Дверь все меняла. Человечество, изгадив все вокруг, трусливо перебиралось за стены, под колпак, сооружая приятный альтернативный мир, необходимо лишь знать нужные двери и перебежками кочевать из одного замкнутого пространства в другое. Звон посуды со всех сторон, суета с верхней одеждой, приглушенный lounge jazz – все, чтобы тотчас забыть за тяжелыми стеклянными дверями кафе все недружелюбие и дискомфорт внешнего мира.