Канифоль. Наталья Сергеевна Гордеева

с пола кофту, повязал её вокруг шеи и бросился вон из зала.

      – Э, – окликнула Ольга взбешённого Влада. – Куда? Мне что, музыкальный центр до канцелярии самой переть? Эй!..

      Входная дверь за ним громко хлопнула.

      – Поверить не могу, – вздохнула Инка. – Какая муха его укусила? Премьер фигов. Софус, прости, ладно? – затянула она извиняющимся тоном. – Моя очередь была, но я так устала!

      – Знаю, – Соня потёрла предплечье. – Тебе ещё завтра пахать на прогоне.

      – «Вас проводить до раздевалки, барышни?» – пародируя акцент хореографа, подскочила к ним Ольга. Она сверхбыстро захлопала ресницами и бесцеремонно обхватила девчонок за шеи, повиснув на них.

      – Больно, больно же! – Соня попыталась отпихнуть её, но Ольга вцепилась в неё, как клещ. Склонившись к её уху, она, давясь от хохота, пробулькала:

      – Учись, Бешеная Морковка! Когда тебя впервые бросит мужик, вспоминай сегодняшнюю репетицию!..

      Пейзаж, перечёркнутый оконной рамой, радости не добавлял.

      Осенью окна в девичьей раздевалке смотрелись лысыми, и балетная администрация выделила в качестве штор потрёпанную, закапанную свечным воском скатерть из реквизита. Её распороли на четыре части, подшили вручную и повесили на халтурно вбитые над рамами гвозди.

      Снаружи шторы были в красную клетку, а изнутри – тёмно-серыми. По бокам колыхалась синтетическая бахрома, прошитая золотой нитью. На мир шторы глядели праздничной стороной, на девочек – мрачной изнанкой.

      За окном ветер гладил редкие деревья против шерсти.

      Инка заваривала чай с заменителем сахара. Ольга, сидя в наполовину спущенном купальнике, лениво жевала яблоко.

      Соня, облитая перекисью, сушила спину у подоконника, бессмысленно накручивая бахрому на палец. Когда она разделась, выяснилось, что ободрана не только верхняя часть лопаток, но и ягодицы, и даже бёдра. Инка помогла ей отделить трико от царапин.

      – Катька красится на ночь помадой, чтобы не есть, – брякнула Ольга, промазав огрызком мимо урны. – А потом дрыхнет лицом в подушку. Вы знали?

      – Она сама тебе рассказала? – поинтересовалась Инка, размешивая чай.

      – Я ночевала у неё в воскресенье и видела, как она встаёт посреди ночи. Постоит у холодильника, потопчется, потом идёт в ванную рыться в косметичке. Накрасится – и обратно под одеяло. Гейша, блин!..

      Ольга попробовала подтолкнуть огрызок к урне носком балетки, не дотянулась до него и сдалась.

      – Подняла живо! – возмутилась Инка, выжимая чайный пакетик.

      – Я пыталась, – притворно захныкала Ольга. – Но он так далеко, а у меня нет сил… К тебе он ближе!

      – Обнаглела?! Сидела всю репетицию, музыку включала-выключала, и нет сил?

      – Это тяжёлая и ответственная работа, я испытываю колоссальные моральные и физические перегрузки!

      – Ща получишь чайным пакетиком в лоб!

      – Ну тогда пусть Сонька…

      – Меня, вообще-то, спиной уронили, – кашлянула Соня.

      – Вот-вот, – поддержала Инка. – А Оленьку нашу – головой, в детстве.

      – Как