Канифоль. Наталья Сергеевна Гордеева

крикнула Соня испуганно, готовясь запустить в невидимого интересанта ботинком.

      Хорошо, что она не успела раздеться. Штора снова шевельнулась; внутрь, ощупывая воздух, залезла рука.

      Соня отпрянула к задней стене, и тут раздался звук пинка, сдавленное оханье, и голос тёти рявкнул на весь магазин:

      – Это чёрт знает что! Охрана!

      – Дамочка, что вы себе позволяете?! Я работник зала. Ой!..

      Ещё пинок.

      С разных концов павильона к примерочным поспешили ноги в обуви на плоском ходу – персоналу не нужен скандал в разгар рабочего дня.

      Соня выглянула наружу.

      Мона, удерживая поганца за воротник униформы, гневно объясняла сбежавшимся суть претензий. У пойманного слезились глаза, хаотично метаясь туда-сюда под мясистыми, бесформенно обросшими надбровными дугами. Нос был мелковат, скошен, будто подрублен снизу, подбородок повторял линию низкого лба. Шея, в противовес голове, тощая, вся в красных пупырышках и сизых точках от бритья. Имя на бейдже Соня не разглядела.

      Сотрудник магазина женского белья усиленно потел и отбивался от обвинений, то пряча руки за спиной, то пытаясь вырваться из цепкой хватки Моны. Та, туго скрутив ворот его рубашки, ударяла его ребром стопы по щиколотке.

      Зная, какая сила заложена в её ногах, Соня представила, насколько болезненным выходил пинок, даже смягченный её замшевым ботинком и джинсами негодяя.

      Немногочисленные посетители, отложив сравнение фасонов и расцветок, тянулись к месту разборок. Элегантно одетая дама с уложенными ракушкой волосами узнала Мону, и это придало делу ускоренный ход.

      – Девушка, он лез к вам в примерочную? – уточнил у Сони управляющий, разминая узловатой щепотью покрасневшую от очков переносицу.

      – Да, – подтвердила она. – Я очень испугалась.

      – Всё ясно, – подытожил управляющий. – Мы приносим свои извинения за этот позорный инцидент. Любое понравившееся изделие вы получите в подарок.

      Мерзавца увели в служебное помещение с охраной. Покупатели, удовлетворив любопытство, снова разбрелись по периметру, прицениваясь и негромко обсуждая произошедшее.

      Мона достала из сумочки дезинфицирующий гель и тщательно, с достоинством обработала руки.

      – Ты в порядке? – спросила она племянницу и, получив утвердительный ответ, посуровела:

      – Отлично. Случившееся не освобождает тебя от примерки. Вперёд!

      «Тоска», – вздохнула Соня, по-новой отгораживаясь шторой от мира.

      Кружевные чашечки с поролоном, висящие на стене, напоминали вырезанную и раскрашенную на тотемном столбе устрашающую рожу: бюстье – глаза, трусы – ухмыляющийся рот.

      Девочка отчаянно зевнула, потягиваясь, и запрокинула голову вверх.

      Под потолком, маскируясь под осиный улей, притаилось недремлющее око видеокамеры. «Видеонаблюдение в примерочных ведется для вашей безопасности», – сообщал отпечатанный на принтере листок формата А5, криво насаженный на двусторонний скотч.

      – Да вы издеваетесь! – прошипела Соня, сверля глазами камеру. – Ни. За. Что.

      Она