Или победить. Или умереть. Юлия Владимировна Букатова

на руки, и, отбивая обувью по полу, зашагал в сторону комнаты, из которой я некоторое время назад вышла. Прежде чем мы скрылись за дверью, я ощутила, что в коридоре погас свет, и брякнула цепь, возвращая на место массивную люстру, после чего, Дмитрий последовал за нами.

      Владислав донес меня прямиком до кровати, заботливо, как в детстве делал отец, положив на матрас, с большой неохотой убирая меня от своей груди, к которой я прижималась. Оказавшись на кровати, я слабо шмыгнула носом, подгибая колени, накрытые белой сорочкой, и приложив спину к объемной подушке, повернула голову к юношам, вдыхая их запах. От Владислава пахло древесиной. Возможно, он бывший плотник, от Дмитрия шел хмельной запах и нотки брожения, словно он многие годы проработал в таверне. Почему то это не замечалось до моего выхода в коридор.

      –Мне нужно вернуться к родным. – Спустя несколько минут молчания произнесла я, все тем же непонимающим взглядом смотря на Владислава и Дмитрия, находившихся возле кровати.

      –Это невозможно, – размеренно проговорил Дмитрий, не свойственным выражению тоном, сложив на груди руки, и мягко облокотившись о стену.

      Его голос был настолько спокойным, что казался фальшивкой, сделанной специально, чтобы вывести меня из себя.

      – Я не могу их бросить.

      –Мария–Каллет, – Владислав взмахнул увесистой кистью, уводя её в сторону, и привлекая моё внимание к себе, – я прошу вас, не возвращаться к родным.

      –Думаете, меня отдадут в расправу инквизиции? – Устало улыбнулась я, чувствуя, как растворяется соленая слеза на губах.

      Я пыталась шутить, хотя и понимала, что не место и не время, но ирония была единственным, что у меня осталось.

      –Нет, но если кто из наших узнает, или услышит, что люди знают о нас, вся ваша семья будет убита. Как вы сможете через лет десять объяснить, почему не постарели, не изменились, почему не обзавелись детьми. Поймите, у вампиров тоже есть свои законы, и один из них запрещает нам раскрываться людям. Убьют и вас, и тех, кому раскрылись.

      –Это неправильно.

      –Не мы установили эти правила, и не нам решать, правильно ли это. Даже если наши и не узнают, вы готовы сказать родителям, что погибли? Признаться во всем, и стать пленницей своего дома? Сейчас для вас открыты все страны, но если вы признаетесь, вам придется закрыться дома, ведь объяснить остальным родственникам и соседям, почему вы не стареете, будет невозможно. Никто не может дать гарантий, что ваши родные не заподозрят неладное, и не пойдут разговоры. Наша власть снисходительностью не отличается, – грустно сообщил Дмитрий.

      –По сути, вы бесследно исчезли, прошу, – Владислав говорил, слегка улыбаясь, но его вид и голос были серьезны. Владислав вообще был серьезнее, грубее, Дмитрия, практически не улыбался, от чего напоминал мне старика, который вечно ворчит. Те мимолетные улыбки и смешки с его стороны, которые я видела, были сжаты, будто он их стесняется, когда Дмитрий, напротив, улыбался открыто и ярко.

      –Вы никогда не хотели уехать с Мехико? – скорее,