Маятник Фуко. Умберто Эко

почему? – спросил я.

      – Потому что наш друг Диоталлеви настойчиво утверждает, будто он еврей.

      – То есть как это утверждаю? – обидчиво спросил Диоталлеви. – Я еврей. Вы что-то имеете против евреев, Казобон?

      – Кто, я?

      – Диоталлеви, – решительно вмешался Бельбо. – Ты не еврей.

      – Не еврей? А как же моя фамилия? «Храни тебя Бог». Наряду с Грациадио – «Богу хвала», Диосиаконте – «С тобой Бог» – все это переводы с еврейского, это имена из гетто, типа Шолом-Алейхем, что означает «мир вам».

      – Диоталлеви – самое обыкновенное имя, которое давали в приютах подкидышам. А твой дедушка был подкидыш.

      – Еврейский подкидыш.

      – Диоталлеви, у тебя розовая кожа, горловой голос и ты почти альбинос.

      – Есть же кролики альбиносы, могут быть и евреи альбиносы.

      – Диоталлеви, нельзя стать евреем по собственному желанию, как становятся филателистами или свидетелями Иеговы. Евреем можно только родиться. Успокойся, ты такой же гой, как и все остальные.

      – Нет, я обрезан.

      – Опять за свое. Каждый может обрезаться из гигиенических соображений. Достаточно договориться с фельдшером, у которого есть термокаутер. С какого возраста ты обрезан?

      – Не будем уточнять.

      – Ну почему же. Как раз лучше бы уточнить. Евреи всегда все уточняют.

      – Никто не докажет, что мой дедушка не был еврей.

      – Разумеется, раз он был подкидыш. Но с таким же успехом он мог бы быть и наследником византийского трона, и побочным сыном Габсбургов.

      – Никто не докажет, что мой дедушка не был еврей. Его нашли около гетто.

      – Но твоя бабушка не была еврейкой, а счет родства у евреев ведется по материнской линии.

      – Да, но есть голос крови, а голос крови подсказывает мне, что у меня изысканно талмудичный склад ума. Надо быть подлым расистом, чтобы утверждать, будто какие-то гои способны на такую талмудическую изысканность, на какую способен я.

      С этими словами он вышел. Бельбо сказал: – Не обращайте внимания. Этот разговор повторяется постоянно, и я каждый раз изобретаю по одному новому аргументу. Дело в том, что Диоталлеви помешался на Каббале. Не хочет слышать, что бывают и каббалисты-христиане. А вообще, знаете, Казобон, если Диоталлеви в конце концов так уперся быть евреем, что я с этим могу сделать?

      – Ничего. У нас демократия.

      – У нас демократия.

      Он закурил сигарету. Я вспомнил о цели своего визита. – Вы говорили о тамплиерской рукописи, – сказал я.

      – Ах да. Сейчас. Она была в папке из кожзаменителя. – Он прошелся пальцами по пирамиде рукописей и попробовал вытащить одну из середины, при этом не нарушив равновесие. Рискованный замысел – и действительно половина рукописей ухнула на пол. В руках у Бельбо осталась папка «под кожу».

      Я просмотрел оглавление и вступление. – Речь идет об аресте храмовников. В 1307 году Филипп Красивый решил арестовать всех храмовников Франции. Легенда,