Столыпин. Аркадий Савеличев

Бабушка и не заметила, что ее молотят ножонками, на одной из которых и чулка-то не было – нянька с чулком вослед бежала, оправдываясь:

      – Право, не удержать, вырвалась стрекоза моя…

      Оправдание Наталья Михайловна встретила поощрительным кивком:

      – Да уж истинно… – и сыну: – Ты с полицией дружишь, в полиции служишь – вяжи ее! Да покрепче, чтоб меня стрекоза дождалась.

      Матери дела не было, что в полиции сын не служил, всего лишь состоял в штате Министерства внутренних дел. Главное сказалось: за домом, сынок-хозяин, надо смотреть, за домом. А особливо за внучкой да и за женкой опять же – вдруг какой ясновельможный лях подкатится!

      Сын шутливо отрывал дочку от бабушки, а оторвать ее можно было только с ручонками – так цепко ухватилась за шею. Даже если бы и был полицейским…

      Оставалось одно: бежать от греха подальше. Пусть полицейские заботы бабушка берет на себя.

      Кивнув Ольге, он направился в дом. Богу, еще став с постели, помолился, а вот позавтракать не успел. Самое время.

      Жена поспешила вперед, чтоб проверить кухню, а он задержался в гостиной. Что-то смущало. Но что?

      Портреты предков посматривали из подновленных рам покойно и строго. Фанаберистый поляк, мнивший себя когда-то хозяином Колноберже, убрался, куда ему и положено, в чердачный пыльный чулан. Все портреты поэтому немного сдвинулись, и в центре оказался тот, кому и положено было: прадед Алексей Емельянович Столыпин. Отец при последнем посещении своего западного поместья родовые полки немного переместил; так обочь прадеда оказались сыновья – адъютант Суворова Александр Алексеевич и друг реформатора Сперанского, стало быть и Александра I, Аркадий Алексеевич. Отец словно на что-то намекал?..

      Офицер – и устроитель великой страны?

      Сила – и неукротимый разум?

      Две родовые ипостаси?..

      V

      Не хотелось Петру сегодня заниматься дворянскими делами. Слишком хорошо было на Полном Бережку – как он все чаще и чаще переводил на материнский лад литовское название. В домашнем кругу, конечно. Тихие-тихие литвины, а не понравится. Их можно понять. Всю свою историю этот некогда могущественный народ отбивался на две стороны: против обнаглевших ляхов и чувствующих свою силу русичей. Не оговориться бы, не проговориться…

      Истинно, черт за язык человека дергает!

      Хотя началось все чинно и благородно: с доломитовой муки. Да, да, с нее. После легкой закусочки в народном доме. Закусив, можно и языки поразогреть. Штабс-капитан Матвей Воронцов вкуснее других закусывал – он же после первых слов предводителя и посмеялся с сытости:

      – Черт меня бери – не перепутать бы доломит с динамитом!

      Не самый богатый, Юзеф Обидовский вспомнил:

      – Динамитом рыбу в Нямунасе глушим, а гэта доломита?..

      – Динамита лепш наймита?.. – Ленар Капсукас на сытое брюхо для общего удовольствия язык почесал.

      – Грошики, грошики… паны вы хорошики!.. – тоже с излишней сытости усмехнулся Вацлав Пшебышевский, самый богатый из всех присутствующих, если не считать