Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия. Екатерина Вильмонт

если у нее кто-то есть… Давно ли? Или она соврала? Да нет, вряд ли. Видно, сначала взыграло уязвленное самолюбие, а потом сообразила, что ей тоже нужна свобода… Вон я даже еще не заикался о разводе, а она уже потребовала… Любопытно!

      …Во время «высокого сезона» Софье Давыдовне Штальман после работы хотелось обычно только добраться до дома и уставиться в телевизор. Но сейчас, в феврале, клиентов почти не было, поэтому она вполне могла позволить себе уйти с работы пораньше и прошвырнуться, например, по магазинам. Надо бы заранее купить подарок маме к Восьмому марта. Сама Соня, как и ее подруги, не считала этот день достойным внимания, но мама всегда ждала подарков и поздравлений. И очень обижалась на тех, кто позволял себе забыть о том, что она женщина. И гостей мама всегда собирала. Что бы такое ей купить? У нее вообще-то все есть… Куплю-ка я ей новые духи. Она их обожает.

      Магазин парфюмерии располагался неподалеку. Небольшой, но шикарный. На улице было темно и промозгло, а в магазине светло, красиво и очень хорошо пахло. Из покупателей была только молоденькая девушка, которая с растерянным видом нюхала пробные флаконы. Немолодая, но элегантная продавщица обратилась к Софье Давыдовне:

      – Добрый день. Что бы вы хотели?

      – «Пятая авеню» есть?

      – Да, конечно. Вот, туалетная вода…

      Соня поднесла пузырек к носу. Не мой запах, как я и думала.

      – Не нравится? – спросила продавщица.

      – Не нравится, – ответила Соня. – Но я возьму.

      – Знаете, я, конечно, понимаю, это модные духи, но если запах неприятен…

      – Да нет, я не себе. Я маме. У нас очень разные вкусы, если этот аромат не по мне, значит, на нее обязательно произведет впечатление.

      – А, ясно, – улыбнулась продавщица. – Берете?

      – Беру, беру.

      – Вот в подарок от фирмы вам еще косметичка.

      – Спасибо, очень кстати…

      В этот момент в магазин вошла пара, мужчина и женщина. Соня обомлела. Илья! Спутница его была совсем молоденькая, лет двадцати трех. Хорошенькая, но ничем не примечательная. Соня не хотела, чтобы Илья ее заметил, и, схватив покупку, шмыгнула к двери. А что это я удираю, как нашкодившая кошка? Нашкодил-то он… Ишь пришел духи покупать своей профурсетке. Соня взглянула на часы. Скоро шесть. Татка, скорее всего, уже ушла с работы. Надо к ней поехать, поддержать подругу. А про Илью я ей ничего говорить не стану. Да и что говорить? Что он к почти девчонке ушел? Нет. Промолчу.

      Дверь Соне открыла Иришка.

      – Давыдовна! Как здорово! – взвизгнула она, заключая ее в объятия. – А мамы еще нет. Вы договорились?

      – Нет, я просто была неподалеку и решила заскочить.

      – Чудненько, дивненько! Раздевайся!

      – Дай тапки, Ирина… Ну как жизнь?

      – Нормально, – пожала плечами девочка. – Ты ведь уже все знаешь.

      – Знаю, – вздохнула Соня.

      – Только давай не будем об этом говорить, ладно?

      – Ладно.

      – Ты мне лучше расскажи про твое агентство. Как дела идут?

      – Мертвый сезон. Можно считать, никак не идут.

      – И ничего такого интересненького?

      – Какого