Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия. Екатерина Вильмонт

все Алиса?

      – Алиса.

      – Круто. То-то я смотрю, стрижка у тебя классная.

      – Тебе правда нравится? – спрашивала Наталия Павловна, глядя в зеркало.

      – Я ж говорю – класс! Ты помолодела, мамулька! Молодчина! И вообще, у тебя совсем другой вид… Мам, мы ведь не пропадем, правда?

      – Еще чего!

      – Наконец-то! Я слышу нормальные речи. Подумаешь, не мы первые, не мы последние.

      – Что?

      – Ну я хочу сказать, не нас первых бросили…

      – Ну тебя вообще никто не бросал. Это меня…

      – Мама, не смей! И вообще, мы вот с Машкой разговаривали… Ее ведь тоже папашка кинул… ну так вот, мы с ней решили, что так даже лучше.

      – Интересно.

      – А что? Вот Машка считает, что им теперь куда лучше живется. Никто не напивается и вообще…

      – Ну твой отец редко напивался.

      – Неважно, все равно. Машка говорит, лишь бы бабки давал.

      – Боже мой, – поморщилась Наталия Павловна.

      – Мама, не строй из себя цацу! Сама знаешь, бабки в нашей жизни самое главное.

      – Нет, не самое главное!

      – Ладно, – махнула рукой Иришка, – пусть не самое главное, но все-таки это очень-очень важно.

      – Бесспорно.

      – Ну вот, а разве лучше было бы, если бы… если бы он жил с нами и ходил на сторону, а? По-моему, лучше по-честному. Ушел, и все.

      – Если бы по-честному! А он… Лушку украл…

      Глаза Наталии Павловны наполнились слезами.

      – Мам, признайся, ты по Лушке больше скучаешь, чем по нему, да?

      – Не знаю… ничего не знаю. И вообще, он еще, может быть, вернется, может, он просто устал…

      – Нет, не вернется, – покачала головой Иришка.

      – Почему ты так уверена?

      – Мам, пообещай, что не будешь плакать!

      – Что? Что случилось?

      – Нет, ничего не случилось. Просто ты пообещай…

      – Хорошо… обещаю. В чем дело?

      – Мам, он бабник.

      – Бабник? Ну и что? Да будет тебе известно, бабники часто бывают отличными мужьями. Такой вот парадокс, – тяжело вздохнула Наталия Павловна.

      – Но он… Он был плохой муж.

      – Да? С чего ты взяла?

      – Я знаю, – насупилась Иришка, поняв, что сболтнула лишнее.

      – Ах, Ирка, плохой, хороший – какое это имеет значение? Я его люблю, – тихо проговорила Наталия Павловна.

      – И совершенно зря!

      – Но он же твой отец!

      – Никудышный отец!

      – Неправда! Он хороший отец, он тебя обожает.

      – Оно и видно. Даже любимую собаку стибрил. Папочка!..

      Наталия Павловна внимательно посмотрела на дочь. Действительно, в последнее время, еще до ухода Ильи, она замечала, что Ирка как-то странно ведет себя с отцом, словно знает о нем что-то компрометирующее, но, занятая работой и домашними делами, она думала, что дочь с отцом просто поссорились из-за чего-то.

      – Ну-ка, Иришка, скажи мне, что ты имеешь в виду? Из-за чего я должна плакать? Ты о чем-то догадывалась раньше, да? Про его женщину? Ты в курсе, к кому он ушел?

      – Нет, мамочка, нет, клянусь, этого я не знаю!