Жизнь после жизни. Калле Каспер

с разных языков на эстонский и русский тоже инструкции, только кухонных комбайнов, микроволновых печей и автомобилей. Но мы от этого ига все-таки избавились, а Антонио нет, посему постоянно находился в состоянии уныния. Правда, с литературой он не распрощался и время от времени получал от издевательств заказы на переводы, но в основном это были детективы. Так что то, что случилось с «Гермионой», было ударом не только для нас, но и для Антонио. Мы провели у него очень приятный день, он показал нам Кастелли Романи – Дженцано, где он родился и ходил в школу, Неми, с роскошным видом со скалы на озеро, Гроттаферрату, где когда-то жил Стендаль, и даже Кастель-Гандольфо (хорошо, без Папы). Нельзя сказать, что мы так уж крепко подружились, в нашем возрасте это в принципе невозможно, но добрые отношения завели и стали изредка переписываться. А потом Рипсик заболела, и когда она уже лежала в Барселоне в больнице, я, чтобы ее немного приободрить, попросил Антонио прислать мне перевод «Гермионы», чтобы прочитать Рипсик несколько страниц вслух: я хотел, чтобы она услышала, как ее роман звучит по-итальянски. Но я опоздал, текст прибыл за день до смерти Рипсик, и у нее уже не было сил слушать. Однако обещание сделать все возможное, чтобы издать итальянский перевод «Гермионы», я ей дал, и, устроившись в Ферраре, стал размышлять, как это осуществить. Из писем еврейки я понял, что на этих условиях ни одно издательство заманить не удастся, поэтому и решил, что для начала надо мне самому выкупить права. Я написал «собаке на сене», но ответа не получил. Не зная, что делать, я посоветовался с еврейкой. Она к тому времени уже оставила работу агента и начала сама писать книги, в основном кулинарные, но поскольку в наше время пользуются популярностью именно кулинарные книги, то, можно сказать, свое место в жизни она нашла; однако агентство она на всякий случай сохранила, там работала ее коллега, другая еврейка, и вот к этой второй первая меня и послала – мол, она, скорее всего, сможет мне помочь. И ведь помогла: вдруг я получил письмо от «собаки» с предложением – сумма, которую они требовали, была внушительная, но я решил не торговаться, мне показалось, что это тот случай, когда нельзя думать о деньгах. И я выкупил у них права. Но что дальше? Идей на этот счет у меня не было, и я написал той самой второй еврейке и спросил, не захочет ли она заняться поиском издательства для «Гермионы», ну и вообще начать представлять Рипсик. К этому моменту выяснилось одно странное обстоятельство. Когда первая еврейка дала мне адрес второй, я сразу не сообразил посмотреть, где находится агентство, то есть, я был уверен, что оно – миланское, раз первая еврейка обитала в Милане. Оказалось, нет – мы живем в эпоху не только глобализации, но и электронной почты, и та вторая еврейка жила и работала в Барселоне. Я удивился, и даже написал ей – дескать, вы обитаете именно в том городе, где умерла она. Вряд ли именно это совпадение побудило ее согласиться стать агентом Рипсик, скорее, ее впечатлила решимость, с которой я, не торгуясь, выкупил