Три сестры мушкетера. Время поиска. Роман Иванович Веков (Кукуев)

пушке в инструкциях не говорилось, а подкрепление он прислать никак не мог, поскольку все сводные милицейские силы были заняты на других объектах.

      Петрович с облегчением повесил трубку – его не спросили о наличии рояля, которого, судя по всему, не было в квартире.

      Но тут телефон зазвонил сам. Петрович снял трубку и по привычке отрапортовал:

      – Капитан Ящиков слушает.

      Женщины вздрогнули. Тамара подмигнула племяннице и сказала:

      – Полундра, мы на корабле!

      Из телефона раздалось:

      – Дерзайцы на проводе.

      – Дерзайцы какие-то… – Петрович недоуменно протянул трубку Тамаре.

      Та прижала ее к уху и началось сравнительное обсуждение цен на все в Москве и Дерзайцах, с записыванием на клочке обоев кому, что и сколько купить. Потом Тамара надолго замолчала.

      – Не может быть, не может быть! – наконец подытожила она, а затем опустила трубку и с круглыми глазами сообщила:

      – Барыня Дерзайцевская вернулась!

      – Что ж ей сто лет что ли? – спросила племянница, в отличие от Петровича очевидно знавшая, кто это такая.

      – Ну, не сто, а лет шестьдесят-то будет, – так важно ответила Тамара, будто омоложение на сорок лет дерзайцевской барыни было ее личной заслугой. – Хозяйка! – со значением добавила она.

      – Кто такая? – профессионально поинтересовался Петрович.

      И Тамара поведала ему, что, конечно, это не та старая барыня, которая с незапамятных времен владела ее родной деревней Дерзайцы, а с приходом большевиков уехала за границу, а ее то ли внучка, то ли племянница, но тоже страшно богатая, как и все там у них в этой Швейцарии. Что привезла она с собой оттуда кучу чемоданов, живого архитектора и дюжину кошек. Ночует она пока в Доме рыбака села Большого, так как от ее дерзайцевского барского дома камня на камне не осталось, но при этом она тут же оформила себе в сельсовете, где только и думают, как нашу-то земельку иностранцам продать, участок в полгектара и, что, судя по всему, останется жить, так сказать, на исторической родине, а вчера она уехала в Москву искать каких-то своих недобитых родственников.

      Тамара высказала бы и еще кое-какие соображения на историко-экономические темы, но вдруг в двери повернулся ключ, и в квартиру вошел еще один мужчина. Он небрежно обвел глазами не то отремонтированное, не то разгромленное жилище, выглянул на балкон, махнул там кому-то рукой, и сказал, ни к кому не обращаясь:

      – Боже, как же я ей все это покажу? Как я ей объясню, что не смог сохранить этот проклятый рояль…

      На слове «рояль» Петрович сделал стойку.

      – Куда же вы его дели? – спросил он, забыв, что для начала разговора следовало бы все-таки представиться.

      – А вам-то что? Ну, продали мы его…

      – А почему не сообщили, что произвели отторжение антикварной собственности?

      – Что? Да, вы кто, собственно, такой?

      Ответный тон мужчины заставил Петровича вздрогнуть, но он вовремя вспомнил о разработанной для него