наук. Тетя Паша, светлая ей память, была просто святым человеком, если бы не она, не знаю, как бы выжила тогда в 45-ом, оставшись вдовой в 22 года. К ней весь дом ходил, кто за советом, кто занять денег до получки, а кто просто душой отдохнуть рядом с этим удивительно добрым человеком. Гороховы же, как сейчас говорят, зажигали вовсю! Пьяные дебоши, сопровождавшиеся обязательным мордобоем, перемежались непродолжительным затишьем, давая дому временную передышку перед очередным многодневным представлением. Гриша тем временем подрос и женился на Вере из соседнего дома. Теперь куролесили вчетвером. Молодежь переплюнула стариков по размаху пьяного буйства, и те тихо убрались один за другим, освободив молодым жилплощадь. Потом у Веры родилась дочь, худенькая почти прозрачная Ксюша. Растили ее всем миром, кто вещички принесет, кто покормит, поделившись своими скудными запасами. Она торопилась жить, взрослеть. Рана начала пить, рано забеременела, в 17 родила сына Леню, через пять лет Дашку, а еще через несколько лет ее нашли замерзшей насмерть где-то в Подмосковье. Дети остались на попечении бабки и деда, которые, ужаснувшись такому концу их единственной дочери, вдруг протрезвели и присмирели. На время. Этого времени хватило, чтобы государство доверило им воспитание внуков и даже отдало освободившуюся после смерти Поповых комнату. А потом понеслось! Тетя Паша к тому времени давно умерла, и я, в силу возраста переставшая ездить в дальние края, осталась с Гороховыми один на один. Все боролась за Дашку, в театры с ней ходила, в музеи, книжки читала, но не справилась. Конечно, своих детей никогда не было, откуда мне знать, как их учить надо, что делать, чтоб отвадить от змия зеленого, поганого. Особенно, когда в роду сплошные алкоголики, и в доме вечно дым коромыслом. Леньку в армию не взяли, не успели, он попал в тюрьму за хулиганство, где умер от туберкулеза. Это в наше время! На самом пороге XXI века! Гриша умер лет пять назад, а в прошлом году за ним последовала Вера. Из Гороховых осталась одна Дашка. Как же долго я живу на свете, одних Гороховых сколько пережила!
– Простите, кто последний? – девушка с синюшным лицом и ужасным кровоподтеком под правым глазом, дохнув перегаром, остановилась возле меня.
– Я.
– За Вами буду.
За ней подошли еще трое, когда вернулась Дарья.
– Давай, баб Ань, шевели копытами. Нам на рентген на третий этаж.
– Простите, я за этой гражданкой стою. Бабушка, Вы за кем?
Я растерялась. Мы ведь очередь не занимали. Как не хорошо получилось! Дашка же, мгновенно оценив ситуацию, бросилась в бой. Как всегда, очень своеобразно.
Тебе что, не один, а два глаза подбили? Видишь, старуха не в себе. Ей вообще в этот кабинет не нужно, ей к психиатру нужно. Или тебе тоже туда?
– Мне к травматологу…
– Ну и отвянь!
С трудом поспевая за грубой девчонкой, заковыляла к лестнице, позади на повышенных тонах люди выясняли свою очередность.
– Ну, ты, баб Ань, даешь! Сказала, молчи! Значит, молчи! Видишь, склоку какую устроила?
– Я устроила?
– А то кто ж? Да ладно, расслабься.
