Пилюльки для души. Наталья Борисовна Хоц

А ему гово-рить…

      – Ни за что не скажу! Слушай, а мент меня не кинет? Придет?

      – Он мне показался приличным человеком. Толковым и порядоч-ным.

      – Ой, баб Ань, у тебя все хорошие. Порядочный мент, это ж надо же! Ладно, всем смертям не бывать, а одной не миновать! Иди! А я чуть позже.

      Я вошла в тепло родной квартиры и не ощутила его. Холодный ужас занозой сидел в сердце. Здесь под одной крышей с нами притаилась мерзкая, подлая гадюка, и она готова нанести удар. Я старая, мне не страшно умирать, но девочка, ей еще жить и жить… Мы одолели фашистов, выиграли Великую войну, а теперь я буду бояться эту гадину? Не бывать этому! Вошла в комнату, прикрыла дверь и обратилась в слух.

      Вот пришла Даша… Перекинулись парой фраз… Дашень-ка, умница, хорошо держится… Пошли в комнату… Этот прошмы-гнул на кухню, сейчас будет клофелин ей сыпать. Сейчас бы взять автомат и… Нет, надо, чтоб все по закону было. Так и будет!

      За окном стемнело совсем. Дни-то в декабре коротки. Дверь их комнаты скрипнула, открылась, значит… Звук непонятный, будто что-то тяжелое тянут… Хлопнула входная дверь. Я бросилась к окну. Вот от подъезда отъехала одна машина, спустя полминутки другая. «Господи, иже еси на небеси…» Так и не выучила ни одной молитвы до конца… Боженька, если ты есть, будь на нашей сторо-не. Защити девочку. Она грубая, иногда злая, но ведь не безнадежная. Вот, ребеночка ты ей послал, так сбереги их. Защити. На тебя уповаю.

      Даша вернулась где-то около полуночи. Не одна, с Васей-участковым и еще двумя милиционерами.

      – Баб Ань, ты мне жизнь спасла, – произнесла буднично, как «добрый вечер», – и вот он тоже, – она ткнула Васю в грудь.

      – А где изувер этот?

      – Он, Анна Петровна, там, где ему и полагается быть, в следственном изоляторе. Мы сейчас здесь немного поработаем, чашечки на анализ возьмем. А Вы идите, отдыхайте. Я Вам говорил, что сегод-няшний день кончится, вот все и закончилось. Рука болит?

      – Не знаю. Я о ней не думала, не вспоминала.

      Пошла, легла на кровать. Рука… если бы не рука, как бы все сегодня сложилось? Чудны дела твои, господи!

      Несмотря на ноющую руку, долгие волнения вчерашнего дня, спала, как ребенок. Проснулась около восьми. Батюшки! А Василий-то, судя по сапогам в коридоре, у Дашки ночевал. Вот непутевая! Из огня, да в полымя. Парень-то он вроде ничего, и прописка наверняка есть, не бывает участковых без прописки, да только что у него на уме? Зачем ему Дашка? Да еще беременная. О-хо-хо! Ничего старая моя голова не понимает.

      Вася, тем не менее, перебрался к нам. С вещами. Вопросов я не задавала. Ни про них, ни про перипетия страшного вечера. Захочет Даша рассказать, сама ко мне придет. А наставлять ее, поучать, это увольте, себе дороже выйдет. И она пришла. Не сразу, месяца два, наверно, прошло, а то и больше. Зашла в комнату, села у кровати, я лежала уже, сканворд разгадывала.

      – Баб Ань, Вася мне предложение сделал… – Так ты же замужем!

      – Застарелая у тебя информация. Неделю назад развелась. След-ствие еще тянется, но сволочь эту лет на восемь упекут, это точно. Он ведь тогда меня в лес завез, хотел выбросить в канаву придо-рожную. Люди мусор так не выкидывают,