Сезон Перелётья. Диана Маратовна Ибрагимова

ливень снаружи вообще ничего не рассмотреть. К тому же, у нас мутные стёкла и хмель на стенах разросся до неприличия. Гёльфен выглядит, как заброшенная развалина. Зачем же Орлиану придумывать себе трудности?

      Джеон почесал бороду и с удивлением достал из неё бирюльку, которую давно не мог найти. Он хотел спрятать её в карман, но она выпала из непослушной руки и запрыгала по ступеням.

      – О, муки прадедов! – Колдун вздрогнул, осветив лестницу фонарём, – Если я скачусь с этой адской горки, ты никогда не соберёшь из моих косточек пазл, достойный приличного захоронения!

      – Для начала освободите себе путь, – подал мысль Памфле. – Уберите всё лишнее и осторожно двигайтесь вдоль стены. За перила лучше не держаться, они ненадёжны.

      – А то я бы не догадался без твоего совета. Они шатаются, как больные зубы…

      Джеон вздохнул, припомнив, что от нехватки магии балконы давно не ходят вверх-вниз на манер лифтов, мысленно прочертил себе дорожку до двери, рассёк воздух ладонью и шепнул:

      – Рассейся!

      Тут же над ступенями заклубилась пыль, и проход стал свободен.

      – Бейте внезапно! – подсказывал Памфле. – Распахните дверь и сразу же ударьте Орлиана со всей силы! Только не цельтесь, а то он успеет сбежать. Лучше бейте вслепую!

      – О-о, я буду внезапным, как боли при ревматизме, – пообещал колдун, с трудом ковыляя по ступеням.

      Гроза немного утихла, а дворецкий потускнел, и теперь вестибюль озаряла только лампа в руке Джеона. Её свет колебался, и многослойные тени блуждали по вестибюлю, как толпа неприкаянных душ. Колдуну иногда мерещилось, что это призраки людей, которых его предки приносили в жертву Гёльфену. Не в пример Памфле, они не показывались никому на глаза, но иногда пели себе грустные панихиды.

      – Я пойду разведаю обстановку, – шепнул дворецкий и полетел вниз, чтобы проверить, на месте ли драгоценный источник крови. – Уважаемый гость, вы ещё там? – спросил он, не увидев мальчика в глазок.

      – Да тут я, где ж мне ещё быть? – отозвался сидевший под дверью Рой. – Но я, дядь, или задубею скоро, или волки меня сожрут. Вы тогда уж хоть поминки мне устройте.

      – Господин откроет вам с минуты на минуту, пожалуйста, стойте у входа. Будет плохо, если вы замешкаетесь, и его промочит дождь.

      Рой послушно встал и отряхнул мокрую куртку, а Памфле вернулся к хозяину.

      – Ну, что там?

      – Орлиан никак не ожидает нападения, господин. Самое время застать его врасплох!

      Старик доковылял до двери и повесил фонарь на скульптуру лося, состоявшую целиком из рогов. Это была единственная вещь в Гёльфене, созданная руками человека. Предки Джеона в юности развлекались тем, что норовили рассеять бегущее животное так, чтобы от него остались одни рога. Успех в этом деле считался чем-то вроде посвящения во взрослую жизнь. Рога потом приносили домой в качестве трофея, и со временем из них получилась причудливая скульптура, которой пользовались, как вешалкой с тысячью крюков.

      – Тут