В начале – муравей. Поэты Литвы в переводах Георгия Ефремова. Коллектив авторов

полевице, пробившей суглинок, —

      И глухому сердцу поведают стебли

      О судьбе единой людей и былинок…

      Вас отец всесильный взрастил неслучайно:

      И соединились в живоцветном чуде

      Две равные доли, две земные тайны

      Травы полевые и смертные люди…

      Тот, кому понятен шёпот полевицы,

      Не страшится чёрной вековечной бездны,

      Знает: в царстве мира не сыскать границы

      Меж землёю пыльной и твердью небесной…

      Пранас Вайчайтис

      1876–1901

      «Я думал: коснусь налитых изумрудин…»

      Я думал: коснусь налитых изумрудин,

      А тронул росою осыпанный мох,

      Я думал: мой путь неизбит и нетруден, —

      А к счастью приблизиться так и не смог.

      Я страха не ведал и умысла злого,

      Не верил, что даль чернотой налита,

      Я жаждал посеять заветное слово

      В бесплодные слитки сердечного льда.

      Над миром грядущие грозы нависли,

      Но верю, что в душах, подвластных беде,

      Живут благородные чувства и мысли,

      Как светлые перлы в глубокой воде.

[1900]

      Винцас Стонис

      1893–1986

      Летний вечер

      Гаснущего солнца

      Тающий клочок.

      Песенку ночную

      Пробует сверчок.

      Проступают звёзды

      Среди редкой тьмы.

      Кутаются в дымку

      Поле и холмы.

      Дремлет у дороги

      Пыльная трава;

      Ветер побоится

      Тронуть дерева.

      Звонкие колёса

      Укатили прочь:

      Скоро всю округу

      Укачает ночь.

1908

      Винцас Миколайтис-Путинас

      1893–1967

      Беззвучье и мрак

      В доме моём этой ночью беззвучье и мрак,

      Дом – как руины святилища – пуст и постыл.

      Колокола тишины, леденея, гудят на ветрах.

      Жертвенный камень остыл.

      Пусть позабыли жрецы об огне алтаря —

      Ты погасить одиночество в сердце не мог.

      Жди, одинокий: ещё не восстала заря

      Грозная, будто клинок.

      Звёзды задув, ты бы мчался, не ведая вех.

      Пусть и душа остывает во мраке, оцепенев.

      Ветры хаоса пусть вырвут из сердца навек

      Муку, печаль и гнев.

      Море услышишь и пламенный говор гор.

      Горький напев оживёт: словно звезда, обуглен.

      Жди, одинокий: нескоро зажжётся простор,

      Острым клинком разрублен.

1922

      Казис Бинкис

      1893–1942

      «Ворчит профессура, путаясь в поводах…»

      Ворчит профессура, путаясь в поводах:

      Талантлив местами, но как несерьёзен!

      А мне – если честно – повсюду паводок,

      И в каждом моём кармане по сотне вёсен.

      Выходишь – и кругом наводнение, —

      Затоплены все сердечные взгорья.

      Словом, такое всеобщее помутнение, —

      Что же теперь: дряхлеть и трухляветь с горя?

      Столько