Свободные от детей. Роман. Юлия Лавряшина

на слух… Одет хорошо, явно не на рынке торгует. Он коротко называет сумму, которую готов заплатить за книгу. Услышанное откликается во мне радостью: я-то боялась, что мне какую-нибудь жалкую тысячу долларов предложат… Но сразу не соглашаюсь, это против правил.

      – Смотря за сколько листов… Не обычных бумажных, я имею в виду, – я перебираю лежащую на столике бумагу для принтера.

      Но заказчик оказался подготовлен к разговору:

      – В издательстве мне сказали – восемь листов.

      – А! Ну, восемь еще куда ни шло…

      – Это мало? – наконец-то, его непроницаемая физиономия отражает хоть что-то.

      – Это в самый раз. Только я вот-вот уезжаю с театром в Швецию.

      Валерий Александрович проявляет пугающую находчивость:

      – Вот там и начинайте писать! Время не терпит.

      – Мне бы сначала хоть увидеть вашего мальчика…

      – А он здесь!

      Только заговорив о сыне, он начинает улыбаться. «Свет очей моих, – насмешливо думаю я за него. – Плод чресл моих…» Зачать ребенка – самое элементарное деяние изо всех, доступных человеку, но почему-то именно этим многие гордятся, как главным достижением. Благо Эйнштейна родили бы или Пушкина… Мне уже хочется взглянуть на этого мальчика, который, может, и впрямь поет, как соловей, черт его знает!

      – Так позовите, – предлагаю я.

      Вместо того, чтобы подняться и пойти за своим сыном, мой заказчик достает телефон и звонит.

      – Где ты? Зайди к директору. Я тебя с писательницей познакомлю.

      Мне не очень нравится его тон, я не слышу должного уважения. Но уговариваю себя, что это акцент виноват, интонации другие, может, у него и в мыслях нет держать меня за обслугу.

      Но когда открывается дверь кабинета, я цепенею. Конечно, он – не школьник, сбежавший с прогона… Как я сразу не догадалась, что это раньше срока «зазвездившийся» сынок шляется по театру, милостиво дожидаясь, когда папа договорится за него, купит писателя, купит продюсера, купит место под солнцем?!

      Меня тошнит от этих бездарных мальчиков и девочек, прокладывающих себе дорогу деньгами, и пустоту внутри, ими же забивая! А зрители, читатели словно ничего не замечают, не понимают… И покупают книги, которые будто написаны Буратино с деревянненькой головой, и ходят на концерты, чтобы послушать фонограмму, и смотрят сериалы и фильмы, в которых никто не умеет играть и поставлены беспомощно… Что происходит? Массовое отупение? Вкус атрофировался напрочь? Отпал, как некогда хвостик?

      Я встаю и делаю шаг навстречу будущей знаменитости:

      – Без меня. Я не собираюсь пачкать руки дерьмом.

      На этот раз он даже не толкает меня плечом, когда я прохожу мимо. Проношу себя, как флаг с баррикады – врагу в руки не дамся. Даром Красная Пресня неподалеку…

      Директора в фойе нет, зато посланником Божьим появляется Влас в костюме разбойника, и я впервые бросаюсь к нему с радостью:

      – Уведи меня отсюда!

      Ни о чем не спрашивая,