Город хороших господ. Вета Янева

так: мне повезло.

      У меня возникла тысяча вопросов, один абсурднее и занимательнее другого. Чувствовала, что сейчас накрою бедного парня лавиной из уточнений и предложений.

      Но…

      Но это же как-то… неправильно? Хотя если бы он не хотел рассказывать, он бы сказал верно?

      – Двадцать… – начала я, но запнулась об это имя.

      Попытка номер два.

      – Послушай, Двадцать… А ты ходил в школу? – выпалила я.

      Он захлебнулся хохотом, а я покраснела.

      Вот что я этим хотела сказать? Была ли у него на физкультуре практика по уворачиванию от пуль?

      От отсмеялся, глубоко вздохнул.

      – Нет. Откуда я пришёл… там не было школ.

      – А откуда ты пришёл?

      – Из Алматы.

      – Не похож…

      – Я пришёл оттуда, а не родился там. Это разные факторы.

      – И то верно.

      Группка рабочих в оранжевых безрукавках толпилась у ларька с мороженным, каждый – с бутылкой пива в руке. От них сильно пахло сигаретами и перегаром.

      Колено снова заныло.

      – А тот человек – он тоже оттуда?

      – Какой?

      – За которым ты следишь… Ты знаешь, как его зовут?

      – Хороший Господин.

      – Эм, хорошо… А имя?

      – Это и есть его имя.

      Я покосилась на него со всем скептицизмом, что имелся в моей душе (буду честна: его немного, но).

      – Значит, вы с ним точно земляки, Двадцать Корсак.

      Он снова засмеялся.

      Солнце скрылось за облаками, подул прохладный ветерок. Я поёжилась: наряд, состоящий из футболки и джинс, всё ещё не подходил к прохладной погоде.

      Неожиданно порыв сорвал шляпу с головы Двадцать. Он, не глядя, перехватил её. По лбу пролегла вертикальная морщинка, улыбка сошла с лица, а глаза стали серьезными.

      – Тебе пора домой, Катя, – тон его был таким ласковым, будто он разговаривал с маленьким ребёнком.

      Я растерялась. Нормально же общались, гуляли…

      Ах, точно, он же сказал, что сообщит, когда утомится.

      Ну, видимо, я утомила его.

      Честно пыталась не показывать на лице обиду: просто опустила глаза и кивнула. Да и за что обижаться? Он ничего мне не сделал плохого.

      – Хорошо. Пока! – я развернулась и быстро пошла прочь.

      – Катя! – окликнул меня он.

      Я обернулась, чувствуя, как щиплет глаза. Ругала себя: вот дурёха, расстроилась из-за пустяка! Но легче не становилось.

      – Что? – лицо скрыли волосы, я не видела его, а он не видел меня.

      Хорошо.

      – Я не устал. Просто ветер меняется, а значит – надо идти работать, понимаешь? Мы скоро снова встретимся. Не забудь про «Джомбу!». Я оставил вам визитку на комоде.

      Дела… Про дела можно сказать и деликатнее, но от сердца немного отлегло.

      – Хорошо, – кивнула я.

      Двадцать на улице уже не было. Только одинокий стриж топтал землю в поисках семечек.

      Что ж, это было странно.

      Глубоко вздохнув, я отправилась домой.

      Как многого