Испытание жизнью. Анатолий Лубичев

угощения, из которых многое они никогда не видели.

      – Хорош подарок от правительства мне за труд мой!

      – Так хочется всё покушать, – Дуня уселась за стол в ожидании.

      – Всё будем и пробовать, и есть, Дуня, да вином запивать, – и Пётр стал внимательно разглядывать этикетку на бутылке. Но Ульяна категорически возразила:

      – Не дам я вам счас съесть сразу всё. И без вина обойдёмся. Чай остывает. А, насчёт выпить, ты, Петь, я вижу, ужо достаточно приложился к водочке.

      – Что есть, то есть, не скрою. Командуйте, как хотите.

      – Скомандую так, – Ульяна стала перед столом, раздумывая:

      – Вино и конфеты… – она забрала у Дуни коробку, которую та рассматривала, держа в руках и читая всё, что на ней написано, – возьмёте, када поедете обговаривать свадьбу. Банки и колбаску прибережом до свадьбы. Шоколад отдадим Захару. Пойдёт на свидание, будет, чем угостить Ленку. Девки это любят. Рыбу, жаль долго не пролежит, и всё остальное счас съедим, всё-таки Пасха, большой праздник.

      Ульяна сложила в фартук банки и колбасу, подошла к буфету, открыла его ключом, убрала всё туда, достала начатую бутылку водки и снова заперла.

      – Это нам с тобой, празник отметить, – она поставила бутылку на стол, – А вот ты, Петя, про мою главную-то просьбу забыл.

      – Точно. Забыл, – Пётр поспешно поднял лежащее на сундуке пальто и достал из кармана бутылку с водой заткнутую бумажной пробкой, – Не пролилась, слава богу. Получи, Ульян, что просила.

      Ульяна взяла бутылку, вытащила пробку, перекрестилась и приготовилась отпить глоток:

      – Фу, водкой пахнить. Не догадался чистую посудину найти или эту, хотя б сполоснул.

      – Сполоснул… Ты что говоришь? Где мне в церкви споласкивать? Святой водой что ли, шоб поп крестом огрел, – после этих слов Петра дети расхохотались, не в силах удержаться от смеха.

      – Циц! – пригрозила Ульяна. – Не поп, а батюшка. Безбожник.

      Она заставила детей отпить из бутылки по глотку и предварительно трижды перекреститься.

      – Почему безбожник? Можить я самый верущий и есь. Можить боле попа твово верую, – Пётр повернулся в сторону иконы Казанской божьей матери и перекрестился, – Батюшка у меня один, отец мой родный Сергей Парамонович, царствие ему небесное.

      Огонёк на лампадке заколебался, придавая образу обманчивые признаки живого человеческого лица.

      – А в школе учут, что бога нет, – встряла в разговор Дуня.

      – Состарисся, помрёшь, в ад попадёшь и узнаешь тогда, есть бог или нет, – Ульяна, наливая воду на ладонь, побрызгала во все углы горницы и протянула бутылку Петру, – Испей тож глоток.

      – Я уже сегодня пил, – хотел было отказаться Пётр, но внемля просьбе Ульяны всё ж выпил, – Прости господи, – и он трижды перекрестился.

      Все уселись за столом, предвкушая праздничный обед.

      – Ну, ты мамка и жадна.

      – Я, Греня, не жадна. Ко всему надо относитца беряжливо и в еде умеренность знать, а иначе по миру пойдёшь милостыню просить. Вот так-то, сынок. Ты весь в батьку, всё готов растранжирить или в