На чужом пиру. Серик Асылбекулы

вы перед ним лебезите?! Никогда не видели городских пройдох?

      Но Толеутай внимания не обратил на его подколки, добродушный от природы, а от привалившего везения еще и великодушный, он даже рассмеялся:

      – Подожди, городской пройдоха еще покажет себя!

      Действительно, был в игре целый ряд удивительных совпадений: везло не только Толеутаю, но и хозяину дома Бухарбаю. То и дело они начинали торговаться из-за ставок. Карта шла и тому и другому, но если Бухарбай рассчитывал на свою сильную карту, она вдруг приходилась в масть Толеутаю. Если первому и второму шла карта не в масть, то у Толеутая оказывался хотя бы туз. И так всю игру одному везло больше, чем второму.

      Бухарбай заводился. Толеутай несколько раз пытался подыграть ему, но это только обозлило друга.

      – Я тебе не партнер, – заявил он.

      В конце концов, как и стоило ожидать, они повздорили.

      – Ты подтасовываешь! – бросил Бухарбай карты на стол, едва взглянув на них.

      Кровь бросилась в лицо Толеутая.

      – Чего угодно ждал от тебя, собака, только не клеветы, – ответил он дрожащим от обиды голосом.

      – Кто собака? – тяжелый как гиря кулак Бухарбая звезданул так, что искры замельтешили перед глазами. Несколько секунд Толеутай не мог прийти в себя, тупо мотая головой. Сердце заклокотало, вырываясь из груди, он бросился было на обидчика, но минуту назад преданные друзья, ловившие каждое его слово, скрутили за спиной руки.

      ***

      Толеутай сбросил с себя широченное одеяло, под которым можно укрыться троим, перевернулся на бок. Закружилась голова, тошнота подползла к горлу. Эх, никогда еще не чувствовал он такой обиды: если бы кто другой оскорбил, а не Бухарбай, было бы легче… Но простить ближашему другу и соседу?! Или хотя бы забыть, не думать о случившемся… Нет, он не был способен на это.

      В комнате стали проступать очертания вещей и предметов. За узенькими оконцами Елемесова дома рассветало. Толеутай облизнул пересохшие губы, тихо оделся и, стараясь никого не разбудить, вышел из дома.

      Утрення свежесть и прохлада приятно ударили в лицо. Ежась в одном пиджачке, Толеутай направился к бархану, подступившему вплотную к аулу, забрался на вершину и долго стоял, вглядываясь в даль, еще не очистившуюся от сырого тумана. Там темнела обрывистая дуга берега Сырдарьи. Отсюда и название аула Акиин – Белая Излучина.

      Вдруг оттуда, издалека, донесся грохот. Толеутай пристальней вгляделся в подернутое туманом русло и различил высокий ледяной затор в самом узком месте реки. Грохот шел оттуда. Льдины, задирая к небу свои бока, влезали друг на друга, образуя ледяные горы.

      По телу горожанина прошла легкая дрожь. Он застыл, не отрывая глаз от далекого русла, тихо пробормотал:

      – Вот так раз! Давненько не было такого ледохода на Сырдарье.

      В последние годы он не раз слышал от стариков: «Уходит благодать от Акиина. Даже река перестала выходить