На чужом пиру. Серик Асылбекулы

уклоняться от поездки.

      Так Алданыш с двумя аксакалами съездил в Кзыл-Орду к сватам. Они оказались славными людьми, радушными хозяевами, на пять дней задержали у себя гостей. Впервые Алданыш выбрался так далеко от своего аула и впервые в жизни забыто было его детское прозвище Алдош – здесь все называли его уважительно, Алдеке. Однажды даже хозяева настояли, чтобы он первым взял в руки самую почетную часть угощения – баранью голову.

      Почти каждый из смертных – раб того, кто его уважает. Алданыш пять дней подряд возил родственников на такси. На обратном пути Укембай и старший брат его жены Курман сошли с поезда у своего аула, и Алданыш один привез Бакбергену весть о том, как их встретили сваты.

      Садилось солнце. Закончили ужин и пили чай. Невестка начала стелить постели. И только тут Алданыш вспомнил, зачем приехал в райцентр. Ощущение восторга, с которым он прожил целую неделю, тут же угасло, как залитый водой костер.

      «Завтра все разойдутся по делам, а я опять останусь ни с чем», – подумал он с горечью и, отозвав Бакбергена в соседнуюю комнату, рассказал ему о своих бедах.

      – Вот как унижает твоего брата Шардарбек! – вздохнул, закончив рассказ. Но что удивительно, рассказ этот ничуть не возмутил родственника.

      – Зачем тебе, ага, ввязываться в склоки и пересуды из-за таких мелочей?! Возраст у тебя, слава Богу… – сказал Бакберген не только не возмущаясь, но и укоряя самого Алданыш. Он вскипел от негодования.

      – Дорогой, какая же это мелочь, если твой брат остался без работы. Сам знаешь, куча детей малых, – сказал обиженно, подрагивающим голосом.

      – Это уладится само по себе. Будет Шардарбек в райцентре, я с ним поговорю, конечно, – преспокойно зевнул Бакберген. – Но и ты не кичись своей гордыней… Можешь и извиниться, не убудет…

      От такого разговора все радости последних дней разом забылись. «В кого я верил?!» – подумал Алданыш, свесив голову. Поднявшись до рассвета, не сказав ни слова брату, он ушел на автовокзал и взял билет на автобус до Акиина. Отправлялся автобус в польден, и Алданыш отправился на базар, пересчитывая оставшиеся деньги: из ста пятидесяти было потрачено больше сотни. «И не приберет же Бог старого дурака, – выругался он про себя: Вместо головы тыква досталась».

      Как бы там ни было, а возвращаться домой надо. Вечером, отряхиваясь от пыли, он шагал к своей приземистой избушке, притулившейся напротив высокого дома управляющего. «И угораздило меня построиться именно на этом месте?!» – сплюнул скрипевшую на зубах пыль Алданыш.

      Уркия встретила мужа не очень-то приветливо: оно и понятно: уезжал на день-два, а вернулся через неделю. Когда же она услышала о поездке к сватам, на глаза навернулись слезы.

      – Зачем накупил этой дряни? – швырнула к двери привезенные гостинцы. – Не для того деньги брал. В мае сын из армии вернется, чем встретим?.. Что за муж? В мирное время не может семью прокормить… Как людям в глаза смотреть?

      Наконец-то стемнело. В доме начали