На чужом пиру. Серик Асылбекулы

При мысли, что окажется сейчас на все-общем обозрении. Жаныл замерла в передней, не решаясь войти. Сердце ее затрепетало, гулко заколотилось, мелкая дрожь охватила тело – ах, как давно не доводилось ей бывать на подобных шумных сборищах.

      Вдруг дверь отворилась, и один из джигитов – вышел перекурить – обнаружил запоздавшую гостью. Не дав ей опомниться, он с ходу зашумел:

      – О, вот и наша красавица женеше явилась! Проходите, Жаке, проходите же в дом! – И с этими словами он чуть ли не силком втащил ее в комнату.

      Смущенно поздоровавшись со всеми, Жаныл хотела было присесть с краешку празнично накрытого стола, но парень – тамада тотчас горячо запротестовал:

      – Нет-нет, так не пойдет! Ваше место не там, а вот здесь.

      И он увлек ее за собой. Пробираясь в дальний конец бесконечно длинного «П» -образного стола, вдоль которого, напоминая воробьев, облепивших телеграфные провода, сидели гости, Жаныл то и дело запиналась о чьи-то ноги, задевала чьи-то затылки. Наконец, сконфуженная, ана села на указанное тамадой место.

      В ту же минуту – как это обычно водится – за столом объявился один из дальних родтсвенников, который счел своим долгом потребовать во всеуслышание:

      – Моей женеше – «штрафную», «шравную» налейте! Впредь не будеть опаздывать!

      – Верно, верно! – подхватили остальные. – Штраф ей, штраф полагается!

      Щеки Жаныл запылали. «О господи, и угораздило же опаздать… Так мне и надо», – понеслось у нее в голове. Растерянная, она метнула взгляд на соседа сбоку от себя – и вдруг узнала в нем своего бывшего одноклассника, Бахыта.

      – Ой, это ты?! – обрадовалась Жаныл.

      Тот, прыснув, рассмеялся.

      – А ты что ж, не узнала? – И, повернувшись к настаивавшим на штрафе джигитам, пробасил: – Ну хватит вам, хватит! Ишь, расшумелись, как голодные волки. Жаныл и без вас выпьет.

      Жаныл с бесконечной благодарностью посмотрела на своего спасителя. Не сводя с него своих огромных глаз, она молча закивала ему. Судя по всему, Бахыт, некогда гроза аула, державший в страхе всех своих сверстников, и теперь благодаря своим пудовым кулакам и суровому нраву, был в почете среди молодежи – после его властного окрика все «родственники» Жаныл разом умолкли.

      – Спасибо, Бахыт!.. – только и шепнула ему на ухо Жаныл.

      – Да ну, не стоит благодарности! – Бахыт искусно опрокинул в себя содержимое граненого стакана и потянулся за соленым огурцом.

      – Что-то давно тебя не видать, – заметила Жаныл, успевшая уже оправиться о смущения.

      – Да живу по-прежнему, все там же работаю…

      – Похоже, ты осунулся похудел.

      – Верно подметила. Все лето напролет вкалывали, только и слышали: «Сенозаготовка!». А теперь вот опять покоя нет – новые заботы навалились. Порой, знаешь, поразмыслишь над всем этим, и хочется махнуть на все рукой да дать деру в город. Там-то люди хоть отдыхают, когда положено, живут по – человеческий.

      Жаныл,