Под жёлтым зонтом. Юлия Лавряшина

знает?

      – Вот еще! – голос ее сел от обиды. – Я только Лизке сказала, а она не из болтливых. И ходила я с хозяйственной сумкой, чтобы никто не увидел, что несу.

      – Молодец, хитро придумала, – похвалил я.

      – Думаешь в первой? С моим Макаром научишься хитрить. То от участкового прячется, то от председателя… Шальной мужик.

      Я услышал, как она усмехнулась.

      – Ладно, домывайся, я пойду блины печь. Как выйдешь, сразу за стол!

      Мне понравилось, как она строжится.

      Выполз я минут через сорок с явными признаками размягчения мозга и костей. Одежда «покойничка», как выразилась Паша, была мне как раз. Когда я ввалился в кухню, она всплеснула руками:

      – Ай да молодец! Кудрявенький… А то чумазый был и не разглядишь, как следует.

      – Воды! – прохрипел я.

      Она живо метнулась к большой бутыли:

      – Квасу хочешь?

      Сил у меня нашлось только на короткий кивок. Когда я напился, Паша посоветовала:

      – Ты приляг пока, очухайся. Городскому много надо-то?

      Достав из шкафа запасную подушку, она взбила ее, и положила на диван:

      – Укладывайся.

      Я не улегся. Я рухнул. На мгновение в глазах потемнело, но вскоре мир пробился сквозь густую пелену. Мышцы гудели так, будто я опять с утра отмахал километров тридцать.

      Наконец-то, я смог разглядеть дом, приютивший меня. Простота обстановки ни в чем не сбивалась на безвкусицу. Никаких лебедей на ковриках и подушечных пирамид. На окнах были прозрачные желто-зеленые занавески, легкие и ласкающие глаз, как японское кимоно. Покрывало на кровати, прикрывающее подушки, оказалось им в тон. Вся мебель была светлой, неполированной, и это создавало в маленькой комнате ощущение простора. Пейзажи в золотистых рамах, украшавшие стены, были явно авторскими.

      – Красиво у вас! – крикнул я, желая доставить хозяйке удовольствие.

      Она тотчас возникла в дверях комнаты и оглядела ее с некоторым замешательством, будто, как и я, была здесь впервые. Потом с откровенным сожалением сказала:

      – Это все Лизка. Я ее всегда с собой беру, когда чего-нибудь купить задумаю. У нее… Как это? Вкус есть. В городе же училась.

      Желая усилить похвалу, я заметил, что далеко не все городские обладают хорошим вкусом.

      – А Лизонька обладает, – сказала Паша с гордостью. – Да ты и сам увидишь. Я ее к нам обедать пригласила. Вечером-то у нее клуб, а днем еще может оторваться. И Макар подойдет. Ты сейчас блинчиков поешь, и поспи малость. Тебе побольше спать надо.

      – Почему? – удивился я.

      Она так застенчиво улыбнулась, будто прекрасно понимала, что лезет не в свое дело, но не могла отказать себе в маленькой слабости. И ничего не ответила.

      Глава 21

      Когда сестра попросила у Лизы что-нибудь из одежды ее покойного мужа, она сначала возмущенно отмахнулась: «Как это, Паша? Да ты что? Чужому человеку!» Но сестра настаивала: «Голышом ему, что ли, по деревне рассекать? Ну выручи человека! Он же не виноват,