Дети сакморов. Александр Уваров

где-нибудь всплывёт, и тогда…

      – Ни о чём не беспокойся! – твёрдо и веско произнёс Савойский. – Под защитой госпожи мы в безопасности.

      – Нет, но зачем столько? – упорствовал Царьков. – Мне-то можно объяснить?

      – Можно, – огласился Савойский.

      Он встал, подошёл к двери кабинета и проверил, плотно ли закрыта она. Не удовлетворившись поверхностным осмотром, дважды с силой потянул на себя дверную ручку.

      Потом прошёлся вдоль окон, поправляя задёрнутые шторы.

      Прошёлся вдоль стены.

      – Кабинетов смежных нет? – уточнил он.

      Обезьян заверещал радостно.

      – Здесь мои апартаменты! – завопил он и запрыгал в кресле. – Всё, что за стеной – моё. И сверху – моё! И снизу – моё! И всё, что в округе – моё! Весь район Москвы мной куплен! Здесь нет чужих, здесь все – моя собственность! Моя! Моя!

      Прыгнув на стол, сдёрнул на мгновение брюки, показав красный зад опешившему Савойскому.

      – Всё моё! Всё!

      Потом успокоился и с важным видом, как ни в чём ни бывало, усёлся за стол.

      Кивнул гостю.

      – Не изображай из себя спецагента, Илья. Мы не людишки, чтобы в секретность играть. Нам бояться некого! И стесняться некого! Совесть этой планеты – мы! Мы – её мораль и закон!

      И, вытянув губ трубочкой, смачно плюнул в стену.

      – Пока ещё нет, – возразил Илья Григорьевич. – И кроме людей ещё существа имеются, которым выгодно было бы избавиться от нас. А дело тут такое…

      Оглянувшись, присел за стол, придвинув кресло ближе к Царькову.

      – Такое дело, что и радостно на сердце, и тревожно, – зашептал Савойский. – Голос садится от волнения, прости… Сакморы, покровители наши, такое надумали!.. Повелительница подтвердила самолично! Лично! Сама!

      – Что? – хриплым шёпотом спросил Царьков.

      – Реактор, – едва слышно произнёс Савойский. – Они разгонят его на полную мощность. Им нужно топливо, много топлива. И в течение недели они разгонят его на полную мощность! Понимаешь, Мартемьянушка?

      И он засмеялся истерично, прикрыв ладонями перекосившееся от волнения лицо.

      – Они скроют Землю! Полностью скроют Землю! Она пропадёт без следа! Исчезнет, как те людишки, что мы поставляем на растопку. Сакморы укроют нас! Навеки! Наве-е-ки-и!

      И он захлюпал, сорвавшись в рыдание.

      – Чего разнюнился? – с брезгливой улыбкой осведомился Мартемьян. – Скис, спёкся? Сердечко человеческое всё ещё бьётся?

      Царьков подался вперёд и, хищно оскалив клыкастую пасть, добавил резко, будто ударом вбивая гробовой гвозь:

      – Че-ло-вечек!

      – Нет! – испуганно завопил Савойский.

      И, привскочив, замахал руками.

      – Нет уж, ты не смеешь! Ты не имеешь права так говорить! Нет у тебя такого права!

      И зачастил сбивчиво, выплёвывая слова:

      – Разве я не приближен к госпоже? Разве не отмечен милостью её? Разве не приносил в дар сотни трупов от чистого сердца? За один раз, бывало, до сорока тел передавал, так что целую неделю вывозили их из