Приданое для Царевны-лягушки. Нина Васина

во всю стену, если раздвинуть сразу все портьеры, комната начинала светиться двумя окнами – настоящим и его отражением. Пол был завален подушками разных размеров. Из мебели ничего не было, кроме китайской ширмы, столика, застеленного тончайшей шалью с вышитыми фигурками ярких птиц, и лежанки рядом с древней курительницей.

      Платон вдохнул полной грудью – только здесь был установлен новейший кондиционер с очистителем воздуха, и подожженная палочка сандалового дерева окутывала дымком комнату и мягкие предметы в ней только на время своего тления. В комнате не было старых устоявшихся запахов, ощущение чистоты и свежести не дополняли своим привкусом древности даже персидские ковры на полу.

      – Нельзя, – сказал Платон твердо и легко произнес слова, в любое другое время покоробившие бы его: – Это моя личная комната для траханья.

      Решили сесть за стол и поговорить. Устроились в большой комнате, Платон принес на подносе сок и фрукты. Братья съели по персику, выстрелили друг в дружку косточками, после чего достали ядовито-красные резинки и синхронно их зажевали.

      Платон не знал, с чего начать беседу с племянниками. Он посмотрел на Федора, на его мощно движущиеся челюсти, отсутствующий взгляд. Потом – на Вениамина.

      Пока Платон подбирал слова, Федор шлепнул по столу ладонью.

      – Короче, анкл. Отец отбросил копыта, но не нам его судить. А на тебя у нас большие планы.

      – Копыта?.. Как это – судить? Какие еще планы? – забормотал Платон.

      – Отец обещал передать всю номенклатуру Федьке из рук в руки. Посвятить, так сказать, в дела. Обещал? Обещал. Выполнил? Фиг! – с обидой в голосе объяснил Веня. – Убил его Пончик, что тут непонятного? Ты по своим делам должен знать этого Пончика.

      – Да-а-а?.. – протянул Платон. – А мне сказали, что сердечный приступ...

      – Они скажут, – кивнул Веня. – Они и не то скажут. У отца с сердцем все было в порядке. Никогда не жаловался. А на Пончика жаловался!

      – Считай, по два раза в месяц жаловался, – подтвердил Федор. – Там, короче, такая бодяга была. Пончик не захотел по договоренности поделить гостиницы, отец прижал его, а тот рванул за границу.

      – Вот и ладно, – с облегчением вздохнул Платон. – Давайте поговорим о наших с вами планах.

      – А мы тебе о чем толкуем?! – повысил голос Федя. – Ты должен завалить Пончика, потому что он жизни нам все равно не даст. Убьет то есть. Тут дело времени. Кто кого успеет первым.

      – Минуточку, – выставил перед собой ладони Платон. – Никого я не собираюсь валить, и раз уж вы заговорили о криминальных связях вашего отца, то это разговор отдельный.

      – Брось, анкл. Ты что, надеешься с ним договориться? Если отцу не удалось, то тебе и подавно, – отмахнулся Веня. – Мы уже все подготовили. Позвонили, кому следует. Ночью вылетаем.

      – Как это?.. – Платон отвалился на спинку стула. – Куда вылетаем?

      – В Ялту, – ответил Федор. – Надеюсь, бумаги у тебя в порядке?

      – Бумаги?.. – Платон почему-то вдруг подумал, что не написал завещания. Как-то раньше ему это не приходило