Приданое для Царевны-лягушки. Нина Васина

выстрелов так и не смог попасть вот в такую башку одного черномазого...

      – Да потому что у него волосы торчали шаром на полметра от черепушки!

      – Стоп! – крикнул Платон и вдруг почувствовал в своей руке холод металла.

      – Анкл, – понизил голос Федя, засовывая ему в руку пистолет, – поторопился бы, а то братки, которые в нас из-за шлема саданулись сзади, достанут стволы и начнут подсчитывать ущерб. А как ни крути – я виноват: затормозил резко. Пальни – и линяем.

      – А куда... Куда тут надо нажимать?.. – Платон поднял руку и удивился тяжести пистолета.

      Братья захохотали, толкая друг друга локтями.

      – Ну, анкл, ты даешь! – заметил Федя, после чего последовал уже знакомый по мощи и направленности шлепок ладонью по спине Платона.

      Покачнувшись, Платон наткнулся на странный взгляд Авроры. Она смотрела на него, как на противное насекомое – с любопытством и отвращением. Эти взгляды Платону были хорошо знакомы. Так могут смотреть только отвергнутые женщины, вдруг обнаружившие в галантном, щедром и милом кандидате в любовники отвратительнейшее сексуальное отклонение.

      Платон уже давно старался вести себя с женщинами отстраненно, чтобы не натыкаться потом на подобные взгляды, потому что знал – любая из них, даже та, что просто спрашивает на улице, как пройти в нужное место, через несколько секунд начинает оценивать внешность и живущую в глазах энергетику попавшегося ей прохожего с гормональным пристрастием. Он до сих пор не научился хамить и отмахиваться от них, до сих пор с галантной учтивостью протягивал носовой платок, деньги и руку помощи в ответ на жалобные просьбы об участии. Но эта женщина не имела права так смотреть! Он даже еще не согласился взять ее в домработницы! А что касается ведомства, в котором она работает, так этот факт может вызывать только сочувствие, но никак не вседозволенность оценки!

      Покосившись на продолжающую скалить клыки кошку, Платон вытянул руку, зацепил указательным пальцем выступавшую изогнутую железку и, крепко зажмурившись, нажал на нее.

      После неожиданно громкого выстрела последовало несколько секунд молчания, Платон открыл глаза, а братья стукнули друг друга кулаками в плечо.

      – Да-а-а... – протянул Федор. – Что тут скажешь!..

      – Сказать тут нечего! – поддержал его Веня.

      Опомнившийся от сильного толчка в руку Платон с удивлением покрутил запястьем, осторожно глянул на кошку. Та замерла, уронив голову, но рта не закрыла. Он обшарил быстрым взглядом всю ее несчастную тушку, но не нашел никаких следов выстрела.

      – Ребята, я же вам говорил...

      – Специалист! – Федя ударом ладони в спину прекратил его попытки объясниться.

      – А ты заметил, что он глянул только мельком и потом закрыл глаза! – с выражением восторга на лице Веня склонился к кошке.

      – С закрытыми глазами – попасть точно в глаз! – повысил голос Федя, посмотрев на отступающих к «Ниве» мужчин.

      – Аккуратно сработано! – выпрямился Веня и вытащил из ладони Платона пистолет.

      –