Война начинается за морем. Рю Мураками

удается различить какую-то иглу… одним словом, что-то очень высокое. Если предположить, что на этом острове действительно есть город, это что-то могло бы быть телебашней. Так высоко может располагаться передающая станция… или труба завода. А может статься, это обзорная площадка для туристов. Молоко, молочный туман… Мне вспоминается стакан молока, поданный на террасе одного курортного отеля. Стоило посмотреть сквозь него, и все вокруг покрывалось белесой пеленой: деревья, крыши домов, облака и холмы. Это чем-то напоминает картинки, проецирующиеся на стены в солнечный день.

      – Это город с открытки, – произносит девушка.

      Только сейчас я замечаю, что вокруг башни весь рельеф представляет собой зазубрины и неровности. Где же я мог видеть подобный пейзаж? Ну конечно же, в кинохронике!

      Изображение размыто, засвечено: приходится щуриться и напрягать зрение, чтобы разглядеть развалины домов, между которыми бегают солдаты и палят из ружей; а вот по бархатным коврам ступает коронованная особа рука об руку с супругой; туземцы с проколотыми ушами вопят и смеются, сидя на слоне, который вот-вот раздавит венценосцев, на экране плывет целый лес из копий и банановых ветвей…

      В одном из таких фильмов я видел этот точечный рисунок, далекий город…

      Барышня не отрываясь смотрит на длинный изломанный гребень на горизонте и вздыхает так, словно там ее родина.

      – Как-то раз… как же давно это было!., как-то раз отец прикрепил к стене в моей комнате открытку… рядом с фотографией Энтони Перкинса: очень похоже на этот город. Я тогда была совсем маленькой… Видишь вон ту башню?., на вершине… Такая же была и на той открытке.

      На столик падает круглая тень от зонтика. В стакане неподвижно стоит вода: все, что осталось от кубиков льда.

      – Знаешь, мне кажется, что это, скорее, заводская труба… Нет, точно. Смотри, даже дымок вьется.

      Когда погружаешь в стакан с водой акварельную кисть, краска всплывает, и на поверхности образуются причудливые картины – вот что напоминает мне дымок над башней (или трубой, по версии девушки). Ну, дымок не дымок, а что-то там все-таки вьется.

      Эта изломанная, смутная полоска, в которой девушка умудрилась разглядеть город, словно накрыта тенью. Там, у самого горизонта, небо затянуто плотной пеленой облаков. Насыщенная водой атмосфера окутывает город, впечатление такое, будто там вот-вот разразится ливень.

      – И все же это не совсем то, что было на моей открытке. Это была никакая не труба, а самая настоящая башня. Покрасивее этой… Тебе не кажется, что это похоже на печь… ну, где сжигают всякое такое? Мусор там или еще что… Смотри, видишь здание, там, пониже? Рядом с трубой, такого гнусного вида? Мрачное, как тюрьма. Хм, почти без окон, все стекла выбиты… Рамы поломаны, болтаются… Бьюсь об заклад – там темно, как в… Представляешь, там ведь люди живут, без воздуха, без света, и ничего! И всё в саже…

      Она посмотрела на меня. Вернее, повернула ко мне лицо, а взглядом продолжала искать что-то на линии горизонта. Капелька пота упала ей на шею. Она первый день тут – еще не успела загореть, подумал я. Под полотенцем угадывалась ее точеная