Смерть и прочие хэппи-энды. Мелани Кантор

начинаю сходить с ума…

      Я должна кому-нибудь рассказать! Не могу больше держать это в себе. Мне необходимо избавиться от этого самого мрачного из возможных секретов.

      Бедная Оливия! Чего только иногда не приходится терпеть лучшим подругам… Мне жаль…

      Я быстро набираю ей сообщение прежде, чем снова начну сомневаться, чтобы не было возможности сдать назад:

      «У меня непростая новость. У тебя будет время заскочить вечером?»

      Я меряю шагами кабинет. Постоянно проверяю экран телефона. Убеждаюсь, что батарея не села и мобильный не в беззвучном режиме. Десять минут словно растянулись на десять часов.

      Динь-динь!

      «Конечно. Насколько непростая? Принести тортик?»

      «Да ((»

      «Ох-х. У меня встреча, которая должна закончиться в 18.30, а потом сразу приду. Чизкейк?»

      Если откровенно, торт – последнее, что мне нужно, но я думаю, что он может потребоваться Оливии.

      «Прекрасно».

      Я пока не могу отказаться от этого стиля общения.

      Вернувшись домой, я долго глазею на свое отражение в зеркале ванной, словно проверяя, что это действительно я. То же отражение я видела вчера, и позавчера, и позапозавчера. Но сейчас я уже не такая. Все изменилось. И правда заключается в том, что я все еще не могу это принять. Я цепляюсь за отрицание, потому что оно безопаснее. Кто посмеет упрекнуть меня в этом? Но я должна открыться хоть кому-то. И под конец дня, когда вы одиноки, это то, на что подписывается лучшая подруга: в беде или в радости, в болезни и в здравии.

      Оливия стоит на моем пороге, тяжело дыша, как будто бежала всю дорогу от офиса. Ее темно-рыжие волосы небрежно собраны на затылке, открывая раскрасневшиеся щеки.

      Она одета в белую рубашку, открытый плащ и шелковые брюки цвета хаки с красной отделкой по бокам, подчеркивающие ее длинные стройные ноги.

      Оливия работает в индустрии моды, что всегда было кстати, потому что я ходила с ней на все распродажи. Так что, хоть я и застряла в стиле офисных костюмов, по крайней мере они все были прекрасны. Обратите внимание, что я уже использую прошедшее время!

      Оливия протягивает мне коробку, перевязанную лентой.

      – Чизкейк, – поясняет она. – Что стряслось? Выглядишь дерьмово. Без обид.

      – Я не обижаюсь. Хочешь выпить?

      – Да. Чай. Бильдерс[5], пожалуйста.

      – Я имела в виду настоящую выпивку.

      – С чизкейком?

      – У меня есть закуска.

      Оливия глядит на меня с подозрением:

      – Сейчас не подходящее время для чизкейка, да?

      – Не совсем.

      – Ты меня пугаешь.

      – О, не волнуйся. Это не так ужасно, – лгу я, потому что ощущаю ее возникшую нервозность. Я не уверена, что должным образом подготовила Оливию к своему откровению. Да и разве к такому можно как следует подготовить? – Виски?

      – Черт, дорогая! Мы же не пьем виски! Что происходит, Дженнифер? Тебя уволили?

      – Сначала выпьем, – настаиваю я на своем. – И меня не уволили.

      Мы наливаем себе в стаканы

5

Builder’s tea – марка английского чая.