Спор богинь. Барбара Картленд

всего.

      Возможно, за те годы, когда лондонский бомонд оказался под его патронажем – то есть с 1811 года, когда обострилось психическое заболевание его отца, короля Георга III, – нравы изменились в худшую сторону, зато хорошие манеры были отточены до немыслимого совершенства.

      Принц-регент откинулся на спинку стула. Из его августейших уст лились настолько изящные и остроумные шутки, что все гости с удовольствием слушали его, оставив прочие разговоры.

      Однако этот вечер в Карлтон-Хаусе закончился, как всегда, рано.

      С возрастом принц разлюбил поздние застолья, перестал он и много пить, как делал это в молодости.

      Придворные, знававшие его в прежние времена, любили вспоминать, как обеды затягивались до четырех часов утра, а большинство гостей напивалось до такого состояния, что их приходилось буквально на руках относить в кареты.

      Впрочем, фавориткам принца из числа придворных красавиц, начиная с миссис Фицгерберт[3], удалось постепенно убедить его высочество, что такие излишества неблагоприятно сказываются на его здоровье.

      После того как принц-регент величественно поднялся, как подобает августейшей особе, давая понять, что наступило время проститься, большинство гостей задумались, куда отправиться дальше.

      – Какие у тебя планы на вечер, Уильям? Не поехать ли нам вместе в клуб «Уайтс»? – спросил своего кузена, виконта Илвертона, капитан Лайонел Уорфилд.

      Виконт слегка призадумался.

      На Беркли-сквер его ждала в своем будуаре некая весьма привлекательная особа, а кроме того, его любовница, выступавшая в это время в Ковент-Гардене, наверняка надеялась, что карета виконта будет ждать ее после конца представления.

      – Что-нибудь важное? – поинтересовался он. – Или дело можно отложить до завтра?

      – Не то чтобы важное, – ответил капитан Уорфилд. – Просто я получил довольно странное письмо от дяди Родерика.

      Виконт встрепенулся.

      – Ты получил письмо? – воскликнул он, и в его голосе послышалось отчетливое удивление.

      – Да, получил, я и говорю тебе об этом, – ответил Лайонел. – А тебе дядюшка тоже прислал письмо?

      – Тоже!

      Лайонел рассмеялся:

      – Что ж, этого можно было ожидать. Ну и как ты думаешь – что все это означает?

      – Вероятно, именно то, о чем там идет речь, – философски заметил виконт.

      В этот момент подъехала элегантная карета виконта, и оба кузена уселись в нее, не тратя времени на дальнейшие разговоры.

      – В клуб! – приказал виконт лакею.

      Породистые лошади резво рванули с места, и виконт Илвертон расслабленно развалился на мягком и удобном сиденье.

      – Что ж, надо признаться, я часто размышлял, каким образом наш достопочтенный дядюшка намерен распорядиться своими миллионами.

      – А он и в самом деле настолько богат? – спросил Лайонел. – Неужели все эти многочисленные слухи соответствуют действительности?

      – Насколько

3

Миссис Фицгерберт – Мария Фицгерберт, вдова-католичка, возлюбленная принца Уэльского, который тайно обвенчался с ней в 1785 г., за десять лет до своей женитьбы на Каролине Брауншвейгской.